— Да ты, в натуре, задрал уже! Пердун! — возмутился Жаба.
Но был тут же перебит ничуть не обидевшимся товарищем:
— А у тебя какой теперь уровень?
— Такой же как у тебя, — хмыкнул Жаба. — До девятого дотянуть чутка не хватило.
— Эй, орлы, я тут долго в отключке лежал? — решился я наконец подать голос.
— Я ж говорил, ничего страшного, просто переутомление, — тыкая в меня пальцем, стал радостно доказывать приятелю Скунс.
— Признаю. Твой целительский Дар, братан, это сила! — авторитетно покивал Жаба.
— Утырки, вы че, нюх потеряли?! — обиделся я. — Не слышу ответа!
— Не шуми, Рихтовщик, в твоем состоянии нельзя так волноваться, — попенял словивший звезду целитель-пердун.
Прагматик Жаба, заметив мои сжимающиеся кулаки, поспешил-таки ответить на вопрос:
— Не долго. И пяти минут не прошло.
— Надо же как качественно меня в этот раз отходняком накрыло. Даже ведение пригрезилось.
— Что за ведение? — тут же сделал стойку Скунс, от любопытства снова звонко испортив воздух.
— Не важно, — скривился я, коря себя за несдержанность. — Вы, я гляжу, время даром не теряли. Споровики у всей тройки вычистили. Надо же, даже роговую пластину кусача без моей помощи смогли вскрыть. Видать и вправду качественные ножи на кухне вам подобрал.
— Так-то ножи не очень, — проворчал Жаба, поднимая из травы две рукояти с обломившимися у основания клинками. — Еще на топтунах оба поломались.
— Пришлось резаком твоим воспользоваться, — пояснил Скальпель, опережая мой логичный вопрос. — Мы его из глазницы кусача вытащили. Им и продолжили вскрывать споровики.
— Вот это, я понимаю, вещь! — подхватил Жаба, аккуратно поднимая с земли полуметровый белый клинок из углетитанового сплава. — Он роговые наросты над споровиками, как картон, резал.
— Ну-ка дай сюда, — не сдержавшись при виде своего оружия в чужих руках, я так резво подался вперед, что ошеломил подопечных недоступной их восприятию скоростью.
Еще мгновенье назад я спокойно лежал на траве, почти в двух метрах от сидящего на корточках Жабы, но вдруг мигом оказался вплотную к нему, и выдернул рукоять из слабой ладони.
— Да я бы и сам отдал, — ошарашено пробормотал Жаба, наблюдая как резак исчезает в моей руке, отправляясь в ячейку инвентаря.
— Считай, я тебе слегонца помог, — хмыкнул я, мысленно зарекаясь, принять в следующий раз черную жемчужину и привязать, наконец, к себе столь ценный предмет, во избежание в будущем подобных недоразумений.
— И каков ваш улов с трех споровиков? — озадачил очередным вопросом подопечных, отвлекая от происшествия с резаком.
— Одна гладкая янтарная нить; две белых и три черных звезды; одна золотая, шесть белых и тринадцать желтых горошин; и сто двадцать четыре спорана, — лихо отрапортовал Жаба.