– «Фонд защиты животных»? – разъяренно бросила я, когда на лице отца не мелькнуло ни тени сожаления. – Ты хоть представляешь, что я чувствовала, когда эта блондинистая сучка показала, чем ты действительно занимаешься? Подумать только, а я ведь пыталась тебя защищать!
– Это бизнес, Тейлор. И он не всегда бывает гуманным.
– Папа, это живые люди! – возмущенно выпалила я, ужасаясь равнодушию в его голосе. – Зачем играть их жизнями? И почему нельзя зарабатывать честно?
– Твой прадед жил честно и умер в нищете, – отрезал отец.
– Но…
– Ты любишь дорогие украшения и наряды, – снова перебил меня он. – Думаешь, их можно себе позволить, живя честно? Платя налоги и взносы по ипотеке?
– Я люблю роскошь, – вынужденно согласилась я. – Но ради денег я не хочу и не буду отнимать жизни!
– Этого от тебя не потребуется. «Руно» – мужское наследие, девушка не обязана им заниматься.
Очередной упрек лишь сильнее взбесил меня.
– Прости, что обманула ожидания и родилась без члена!
Отец проигнорировал издевку, а меня понесло. Я припомнила ему все пафосные заявления для прессы и нравоучения, которые он читал с особым апломбом. Мы долго ругались, но спор не принес результата. Отец находил аргументы на каждую претензию.
– Для тебя существует только одно правильное мнение – твое, и один интерес – твой, – не унималась я. – Ты даже меня спасал ради сделки! Ну как, успел до того, как она состоялась? Смерть Стивена стоила контракта?
– Я сделал это, чтобы тебя снова не использовали, как повод влиять на меня. Или ты думала, что тебя действительно отпустят?
– Ты сам всех используешь! Меня, маму, и даже эту бедную женщину…
Мы могли бы ругаться бесконечно, и лишь появление Труди прекратило наш спор. Всем своим видом она дала понять, что любые дискуссии нам лучше продолжить в другом месте. Я пыталась расспросить ее о состоянии Сатира, но отец не дал мне этой возможности.
– Тейлор, иди к вертолету, – приказал он.
Труди вернулась в дом, и затихший, было, спор начался снова.
– Я останусь.
Скрестив руки на груди, я с вызовом смотрела на отца. Я не уступлю.
– Это не обсуждается, – он тоже был непреклонен. – Не забывай: ты подчиняешься решениям главы семьи.
– Ты меня не заставишь!
– Если понадобится, я попрошу вколоть тебе транквилизатор.
– Только попробуй! – взвилась я. – И мать узнает, что ты виделся с Труди Шапиро.
– Рискни, и я отправлю тебя в закрытую клинику для наркоманов, – отец всегда был достойным противником, и в шантаже ему не было равных.
– Папа, Сатир спас мне жизнь! – я отчаянно всплеснула руками, взывая к его чувству долга.