Яра в попытках сдержать злость сжала кулаки так, что ногти впились в нежную кожу, раня ту практически до крови.
Стоящий в полушаге от неё Вильмар вдруг стремительно побледнел. Недоумение промелькнуло на его лице, а затем из приоткрывшегося рта вырвался странный жуткий хрип… и парень начал оседать на землю, с непониманием широко распахнутыми глазами глядя на зло прищурившуюся Яромиру!
Кайл метнулся к другу в тщетной попытке помочь!
Лили закричала от боли и сжала запястье той руки, которой до этого за ворота держалась!
Их сияние опаляло лицо жаром даже на таком расстоянии!
Финальным аккордом чистого безумия стал страх, вдруг с силой уколовший меня между лопаток. Дёрнувшись, чуть ли не подпрыгнув, я стремительно обернулась, запутавшись в краях мантии, и увидела увеличивающуюся в размерах воронку в десяти шагах от нас.
Она ещё до конца сформироваться не успела, а из тёмного, закручивающегося по спирали дыма уже вышел лорд Араэдер.
Я не знаю, как он это сделал, но с его появлением мне словно воздух перекрыли, а в душу накидали громадных безобразных кусков льда, от которых всё стало холодным и словно неживым.
Чёрные точки зароились перед глазами, открытым ртом я попыталась глотнуть воздух… и приросла к земле, едва грозный взор светлых, как льдистые кристаллы, глаз метнулся ко мне.
Я просто застыла, боясь даже пошевелиться.
А мужчина, не сбавляя твёрдого стремительного шага, прошёл мимо. Я тут же повернула голову, следя за ним, как завороженная.
Взмах рукой — и Лили отлетает в сторону и мягко падает на зелёную густую траву. Ещё одно движение — сияние ворот замирает, а затем исчезает, словно его никогда и не было. Жар ушёл. И тихое настойчивое гудение, которое я до этого даже не осознавала, смолкло.
Дальше последовал резкий разворот, а после ректор, не попытавшись приблизиться к Яре, вымораживающе-ледяным тоном бросил:
— За убийство адепта вы вылетите из Академии, Яромира.
Яра едва ли услышала его. Она продолжала стоять всё на том же месте, только больше не сжимала кулаки, и теперь было отчётливо видно алые полумесяцы, отпечатавшиеся от её ногтей. И злости и ненависти больше не было на лице — лишь странный задумчивый интерес. Она даже чуть-чуть склонила голову к плечу, не отрывая взгляда от Вильмара.
Бедный парень уже даже не сидел, он валялся на земле, бледно посиневший, сжимал руками собственное горло, широко открывал рот в попытках сделать вдох и явственно терял жизненные силы.
Не знаю, откуда вдруг это выражение появилось в моём сознании.
Зато я знала, что он умирает.
Не просто знала, я отчётливо видела это. Видела золотые нити, стремительно чернеющие, сжимающиеся, скручивающиеся, как гиблые побеги…