- Вот тебе и уехал за лучшей долей. А я ему говорила: «Яков Соломонович, от добра добра не ищут.
Юля подошла к ним и спросила:
- А что случилось?
- Как?! Разве вы не знаете? Яков Соломонович погиб. В теракте, – сказала одна, а вторая добавила:
- Так давно уже. Взрыв в кафе. А он там с внучкой был. Внучка цела осталась, а он... – она осеклась, увидев Юлино белое лицо. – Юлечка Станиславовна, простите меня ради бога...
Но этого медленно оседавшая на пол Юля уже не слышала.
Из больницы ее выписали довольно быстро. Она вернулась домой и стала жить так, как жила до Яши: серо, скучно и вяло. Учеников она больше не брала, да, собственно говоря, об этом ее никто и не просил. Она перестала следить за собой, донашивала то, что было, и когда Валера пытался с ней об этом поговорить, только болезненно морщилась. Впервые Валера по-настоящему испугался за мать, когда она однажды вечером вошла к нему в комнату и сказала:
- Валерик, ты должен это знать: Яши больше нет.
Ему было безумно жалко маму, опять ставшую походить на девочку-подростка, только теперь старообразную и несчастную.
Время шло, улучшение не наступало, и все стало как-то расползаться по швам. Теперь ему приходилось решать как мелкие проблемки, так и крупные проблемы, и стало очевидно, какую важную роль играл в их жизни дядя Яша, сколько всего он брал на себя, какой стеной огораживал их от всяческого рода неприятностей.
Однажды мама не вернулась из института домой. Вернее даже, он не знал, ходила ли она в тот день на работу или не ходила. Когда он пришел вечером домой, мамы не было, а ее сумочка с документами и деньгами лежала на обувнице в прихожей. До утра он прождал ее дома, в девять позвонил в офис, предупредил, что не придет, и отправился в милицию.
В милиции дежурный, выслушав его сбивчивые объяснения, сказал:
- Диктуйте номер вашего телефона.
Валера продиктовал. Но трубку никто не снял.
- Господи, я же позавчера выкрутил звук до нуля! – вспомнил Валера.
- Вот видите! Идите домой. Может быть, она вам звонит, а трубку никто не берет, или она уже вернулась, а вы тут бегаете, как угорелый, панику разводите. И мой вам совет: сидите и ждите ее там. Если хотите, можете обзвонить справочные. – Он внимательно посмотрел на Валеру, взял листок, написал на нем несколько номеров и протянул его в окошко.
О том, что мама пропала, пришлось поставить в известность бабушку с дедушкой и Вовку, но и у них мамы не было. Вовка, поставивший себе АОН, вообще снял трубку только на звонок из милиции.
Шли дни. Морги, психушки, больницы слились в некое единое серо-зеленое учреждение со стойким запахом ужаса непоправимости, в которое он теперь ходил каждый день, как на службу. Валере стало казаться, что он видел уже сотни и сотни трупов, и не меньше каких-то ненормальных женщин, сидящих, лежащих, раскачивающихся или, наоборот, неподвижно застывших. И с каждым прошедшим днем надежды оставалось все меньше и меньше.