Только потом Симеон догадался, что Штефану просто до смерти хотелось с ним поговорить. С парнишкой последние дни творилось что-то неладное. Из Крайовы он приволок в подарок Анусе дорогой марамурешский ковер и что-то там объяснял про узоры и греческих богов. Видно, вспомнил, как ему влетело за тех богов и за Анусю! Но то был короткий разговор, а вот про указы и крестьян, что с земель стронулись, Штефан выспрашивал долго и очень серьезно.
Симеон от души порадовался – задумался парень, может, хоть чудить перестанет. А то уже голова от него пухнет. И от всех остальных тоже. Раньше вон у Гицэ только девки были – это еще ладно. А теперь он по кустам воет-старается... И Йоргу развеселился. Последнее Симеона бы порадовало, но пузатые горшки с мочальными хвостами, торчащие в сарае, словно мыши-переростки, у него самого вызывали нехорошие предчувствия. Пороха в них было – дай Боже.
А про новые указы Симеон только хмыкнул в усы: видали мы этих арнаутов! Иным и башку откручивали!
Сам он даже не обиделся на Станку, когда дура-баба хотела погнать работников схрон для добра вырыть на всякий случай... Ладно, чего сердиться? Сам виноват – мало, значит, помогаешь. И за пару дней до свадьбы Симеон все-таки явился на мельничное подворье с инструментом и починил скрипучее крылечко. Девки скалили зубы, но капитан и бровью не вел, всласть выглаживая теслом доски. Станка краснела по-девичьи, хихикала в платок, но тоже помалкивала. А потом и вовсе уселась рядышком на новой ступеньке, прислонилась к плечу...
– Эй, капитан, – позвал Гицэ со двора. – Это чего за горшок на проходе валяется?
Симеон очнулся от воспоминаний. Вытянул шею, чтобы выглянуть с галерейки.
– Этот-то? Да это Йоргу с Подсолнухом чего-то колдовали с порохом.
Гицэ с сомнением обошел вокруг горшка.
– А какого дьявола тут курок на боевом взводе? Ополоумели вы – на заставе баловаться, так вас и перетак?
Штефан, не прекращая возить бритвой по подбородку Симеона, в сторону Гицэ даже не глянул.
– Там спуск заклинило, пружина gâchette зажала. Сейчас закончу и буду развинчивать.
– А мочало тут зачем болтается? – подозрительно уточнил Гицэ.
Подсолнух, похоже, обиделся.
– Так скобка-то под курком маленькая! Мы их без веревки, знаешь, сколько растеряли? А к кузнецу я больше не пойду, он и так от меня уже шарахаться начал!
– Чтоб все закончил, разобрал, и больше я этого дерьма здесь не видел, – заключил сурово Гицэ, и Симеон лишний раз порадовался дельности своего помощника в делах боевых и оружейных. – Капитан, ты и Йоргу бы намекнул тоже, взлетим ведь на воздух к разэдакой матери, так их всех и расперетак.