Штефан пожал плечами и забросил в рот семечку.
– Да мне не привыкать на «губе» отсиживаться.
– Добром ли хвастаешься? А еще в офицеры вербоваться хотел, – припечатал Симеон, поднимаясь. – Все. Поговорили, и будет. И спать всем.
Макарко и Штефан остались сидеть, меряя друг друга недобрыми взглядами. Мороя вздохнул и поймал Симеона за рукав:
– Как пить дать, сцепятся парни, – заметил он.
Симеон пожал плечами:
– Пусть лучше сразу сцепятся, чем потом смертоубийством кончится. Макарко малого сильно не прибьет, а Штефан против него жидковат...
За их спинами дурным голосом взмемекнул козел: Макарко со всей крестьянской сноровкой запустил в него палкой. Штефан проводил удирающего бородача немного озадаченным взглядом: сам он бы вряд ли в него попал.
К полудню Симеон осознал, что почту ему до ночи не разобрать. Чертов Гицэ запропастился намертво, Йоргу по обязанности дежурил у рогатки, Мороя поехал с дозором. Не иначе, сам дьявол наслал тот обвал, который прекратил сообщение через основной тракт и заставил австрийских почтарей наладить всю накопившуюся бумагу в объезд! Теперь еще придется отряжать своих ребят везти эти мешки до ближайшей почтовой станции, а у него и так на заставе полтора человека – покосы начинаются...
Он бросил мешки, потянулся и отвел душеньку крепким ругательством. Разворошил кочергой жаровню, придавил табак угольком. Крепкий дым вылился на дурное настроение, как масло на море в рассказах Йоргу, стоило тому подвыпить лишнего.
Симеон даже усмехнулся, вспомнив вчерашние байки Штефана. Кстати, как там дела на конюшне-то? Похоже, сработались они с Макарко.
Со двора донесся грохот, испуганное ржание и вопли, и уже выскакивая на галерейку, Симеон подумал, что сглазил. А выскочив, понял, что зря вчера не слушал Морою.
Нижняя створка конюшенных ворот отлетела с хрустом, перекосилась в петлях. Мальчишка-боер хлопнулся спиной о землю, покатился кубарем, вскочил, ошалело повел глазами. Макарко с лопатой в руках как раз пригнулся в сломанных воротах, и Штефан бросился на него, успел заехать наотмашь в ухо, но пропустил тычок черенком – и, согнувшись, отлетел назад.
– Прекратить! – рявкнул Симеон с галерейки. – Кому говорю, паршивцы! А ну стой!
Не услышали, хищно кружа друг против друга. Симеон выругался, бросился к лестнице. Снизу, с дороги, кто-то тоже бежал, но не успели – Макарко взревел, занося лопату, Штефан прянул вперед и в сторону. Вцепился в черен, опрокидываясь, дернул на себя, подставил ногу – и отправил противника в полет, закончившийся в поперечине коновязи. Бревно жалобно хрустнуло, вкопанная стойка завалилась с треском, едва не пришибив самого Штефана.