Вот и теперь капитан огляделся, проверяя, не греет ли кто-нибудь рядом уши, и наклонился к Гицэ.
– Думаешь, у Григора есть что для нас?
– У меня есть для него, – Гицэ похлопал по седельной сумке. – Он форму для пуль просил привезти новую, старая-то прогорела.
– Чего сразу не сказал? – удивился Симеон. – Это ж к нему точно заехать надо!
Гицэ сверкнул белозубой улыбкой под черными усами:
– Я же знал, что мимо не проедем, капитан!
– Чего-то ты темнишь, – покосился Симеон. – Что там у Григора?
Гицэ замялся, а те пандуры, кто обычно ездил с ним в объезды, будто по команде, отвели глаза. Вмешался Штефан, покачиваясь на носках, чтобы разогнать кровь в уставших ногах.
– У Григора на пасеке обосновались какие-то сербы.
Симеон хлопнул шапкой по колену.
– И молчишь! – укорил он Гицэ.
Тот пожал плечами.
– Слушай, эти бедолаги от самого Белграда, говорят, бежали!
– От Белграда, говоришь? – Симеон задумчиво посмотрел на поднимающуюся в ослепительное небо белую тучу. – Что-то я не припомню, чтобы со времен Пазвантоглу у нас сербы от Белграда в Цара Романешти бегали. Зато припоминаю немало сербских соглядатаев в войну...
Гицэ взглянул на капитана с неподдельным возмущением.
– Смеешься? Там дед старый и три бабы с дитями, какие соглядатаи? Они сперва в Трансильванию перебрались, их тогда три семьи было. А в Трансильвании мужиков вербовщики зацапали, вот они к нам и рванули.
– И все-таки, – не отступил Симеон, враз нахмурившийся и насторожившийся. – Ты этих сербов проверял?
– На сто кругов, – серьезно кивнул Гицэ. – Складно говорят. И не похожи они на соглядатаев, вот ты хоть меня убей, капитан. К тому же мы с Григором через то и решили их на пасеке у него оставить – все-таки под присмотром!
– А мне почему не сказал сразу?
Гицэ угрюмо насупился.
– Знаешь, капитан... Ты вот сейчас тех сербов в войну помянул, а я тоже тогда припомнил, и мне аж сплохело. В бога душу мать! Тогда хоть мужики все больше были. Ну и резались они с нами честно, не наша вина, что нас больше было. Но опять всех подряд, ранен, сдался, в сечку рубить!.. Тогда-то не все справлялись, ты вспомни!
– А что с ними делать – в задницу целовать, коль они туркам служат? – огрызнулся Симеон, но тоже помрачнел: – А куды девать их было? И нашим каково, хоть тому же Морое? Да, почитай, у каждого кого-нибудь турки вырезали или на базаре продали!
– Война была, так ее и так, – упрямо возразил Гицэ. – А нынче мир, так нешто нельзя по-человечески? Тем более, там бабы да дети! Слуджеру Тудору донесешь – как бы не повернулось, как в войну… А баб с дитями на деревьях развешивать – уволь!