Макарко ахнул.
– Так ты что – нарочно, что ли?
Штефан поежился, зябко обхватил себя руками.
– Нет, конечно, – сознался совсем тихо. – Случайно вышло, я его остановить хотел... – он вдруг ударил кулаком по телеге. – Да я сам не знаю, чего хотел! Что ты там ему орал-то?
Макарие тяжело вздохнул.
– Эта сволочь мою сестру...
– Это ее Руксандрой звали?
– Угу...
– У меня тоже сестру Александриной звать, – вдруг признался Штефан и надолго умолк, угрюмо глядя вперед.
Макарко причмокнул на усталую кобылу и покосился на товарища.
– А ты бы за свою сестру не убил?
Штефан невесело усмехнулся:
– Я, выходит, за твою убил...
Макарко вдруг осадил кобылу и положил руку ему на плечо.
– Ни хрена ты никого не убил. Сам он себе шею свернул. Судьба, видать, такая.
– Угу... – Штефан поежился. – Слушай... А не спросят на постоялом-то дворе, была ли у них наша телега?..
– Спросят – им ответят, не боись, – Макарко снова причмокнул на упряжную. – Хозяин – капитану Симеону друг давний, они против турков вместе воевали, по ранению уволился он из армии...
– Угу... Слышал уже...
Разговор надолго прервался.
Когда они добрались снова до места происшествия, искалеченный конь тоненько заржал под скользким склоном. Вместе, пыхтя, матерясь и цепляясь за землю и кусты, на четвертый раз они втащили его на дорогу. Конь беспомощно прыгал на трех ногах, поджимая переднюю левую, путался в болтающихся поводьях, постанывал, жалуясь на боль.
Макарко погладил его прямо по черной морде с белой звездочкой.
– Потерпи, бедолага! Сперва чуть не загнали, теперя вот ногу свихнул.
Штефан поморщился, косясь на гнедого.
– Поведу этого – как бы он буянить не начал. Ревнивый, черт.
– Я поведу, – предложил Макарко. – Бери вожжи, шагом же, даже ты управишься.
– Ага, – Штефан вдруг полез в седельную сумку гнедого, валявшуюся в телеге. Бросил Макарке свой подсолнух: – Держи, подманивать будешь. Ой, стой! Дай, я пригоршню-то возьму.
С постоянными остановками, уламывая и упрашивая раненую лошадь, они двинулись в сторону заставы. И только у самого последнего спуска, когда завиднелась рогатка, Макарко вдруг окликнул неуверенно:
– Слышишь, боер... Штефан...
– А?
– Выходит, спасибо тебе.
Штефан натянул вожжи, останавливая кобылу. Подумал немного, потом вдруг решительно повернулся к Макарке.
– Знаешь, а ты прав. Я бы за своих сестер тоже убил. И этого я убивать не хотел, он сам в овраг навернулся.
– И даже конь выжил, – ввернул Макарко и широко перекрестился. – Не иначе, это его Бог наказал!
– Точно, – криво усмехнулся Штефан. Помолчал и осторожно заговорил совсем о другом: – Слушай, Макарие... Ты зря так вызверился за Анусю-то. Землю жрать буду – мы просто разговаривали!