Другого раза не представилось. Разметали Чесноковскую группу, сам он исчез, и я так и не узнал, почему он не поладил с комсомолом. Но зато как он каркал, так и случилось: стал нас крышевать Маршал. Нам надо было вкладываться и вкладываться, а фактически вся прибыль уходила на поборы. Я крутился, как бешеный, но на все не хватало рук, ног, мозгов и времени, да еще в какой-то момент не уследил за Сенькой, и тот запил. Как-то поскучнел, потускнел и Рахим. Дома опять стала ощущаться нехватка денег. Не то чтобы мы голодали, но мама начала экономить, а бабушка наотрез отказалась от моих ежемесячных вспомоществований.
Однажды так случилось, что я остался ночевать на работе, где у меня был на скорую руку оборудован нехитрый кабинет. Ночью сквозь сон я услышал шум подъезжающей машины. Вытащив из-под подушки нож и прихватив резиновую дубинку, я тихо-тихо подошел к окну и стал наблюдать. Какая-то темная фигура осторожно открыла настежь ворота, и во двор въехала газель. Развернувшись, она вплотную подъехала задом к складу, некто открыл ворота и там. Из кабины выпрыгнули два человека и стали вытаскивать из машины доски и заносить их на склад. Все делалось очень тихо, и я никак не мог разобрать, о чем они переговаривались. Хоть голова у меня спросонья и плохо работала, однако соображаловки хватило на то, чтобы не выскакивать к ним в трусах, размахивая дубинкой и ножом. В конце концов, они разгружались, а не загружались...
Я дал им возможность так же тихо уехать, как они приехали. Ворота за ними закрыли, и я, потаращившись в темноту еще какое-то время, улегся досыпать.
Утром я сделал вид, что только что пришел, и Рахим с таинственным видом повел меня на склад. То, что я там увидел, привело меня одновременно и в восторг, и в ужас: посредине склада кучей были навалены разнокалиберные доски, досочки, кусочки и кусищи шпона деревьев ценных пород. К ним прилагались три мешка, набитые, по всей видимости, совсем уж мелочевкой.
- Рахим-ака, откуда? – спросил я, уже понимая, что ни за какие коврижки не расстанусь с этим богатством, и что на самом деле источник их происхождения для меня не важен.
- Э-э-э, какая разница? Оттуда, откуда они, там уже их нет, - ответил он, хитро посмеиваясь. – Украл. Прятать надо хорошо.
- Украл-то не ты. Сколько?
- Чего – «сколько»?
- Сколько ты заплатил?
- Ящик водки.
- Рахим-ака, не пудри мне мозги...
- Аллах свидетель: ящик водки. Готовь еще один. Через два дня еще привезут. А пока это надо припрятать.
Мы освободили место и начали разбирать богатство. Темный орех, светлый орех, дуб, вишня, бук, лиственница, и даже небольшие кусочки карельской березы. В самый разгар работы приковылял Сеня. По тому, как округлились и загорелись у него глаза, я понял, что запой с этой минуты закончился. Он заметался от одной доски к другой, хватал одну, клал на место, хватал другую, потом принялся орать на нас, что мы неправильно их разбираем и неправильно складываем, и взахлеб включился в работу. Не слушая наших возражений, Семен пересчитал, перемерял и переписал на листок все, что нам привезли. Кончилось дело тем, что он натер себе культю и в изнеможении сел в сторонке, бледный, со страдальческим выражением лица.