- А большие куски куда пойдут? – спросил Рахим.
- А большие – это и будет мой звездный час, про который я говорил, - ответил Семен и потянулся.
Сеню перевезли на дачу, обеспечили его провиантом, инструментом и оставили пировать.
Обещанный через два дня товар не пришел. Не пришел он и через неделю.
Следующим, после пришествия Маршала, гнилым куском мыла из Шефнеровского ящика оказалась Ксения. В один прекрасный день явился вестовой от «крыши» и привел омерзительную девицу, длинную, худющую, сутулую, тупо жующую жвачку, представил ее дальней родственницей Маршала и дал указание обеспечить работой и, главным образом, достойной зарплатой.
- Федя, - обратился я к нему, - я уже не говорю о том, что вы совсем озверели со своими поборами, что не даете нам ни вздохнуть, ни пернуть, что мы вашими молитвами себе не можем обеспечить прожиточный минимум, а тут еще вы хотите посадить нам свою спиногрызку. - Девица полоснула меня злобным взглядом, выпустила изо рта пузырь и хлопнула им, как выстрелила, а я продолжал: - И что милая барышня заканчивала? Народную академию «Жилтресткомбинат»?
- Не твое дело, что девушка заканчивала, твое дело обеспечить ее достойной работой и зарплатой, и без базара. Я внятно выразился? – В последней фразе зазвенела сталь.
- Куда уж внятнее. Так может быть мы просто прилепим к вашей морже кусок, а девушка пусть гуляет себе где-нибудь. Так всем будет лучше. И нам, и вам, и девушке.
- Ты чё, козел, глухой? – завопил Федя почему-то фальцетом, тут же сам удивился своему новому тембру, устыдился и закашлялся. Прокашлявшись, продолжил: - Сказано, чтобы работала, значит, пусть работает.
- Федя, а она сюда будет на электричке и автобусах добираться каждый день?
Федя поглядел на девушку, она – на него, оба задумались, и потом он сказал:
- Это не твоя забота.
- Не моя так не моя. Уговорил. У девушки есть имя?
Федя растерянно посмотрел на нее. То ли имени ее он не знал, то ли запамятовал. Она просекла момент и произнесла хриплым прокурено-пропитым голосом:
- Ксения Ивановна. Для друзей Ксюша. – Она хлопнула жвачкой и добавила: - А для самых близких просто Кся.
- Боюсь, Ксей-то тебя тут никто называть не будет, - не удержался я и, поймав на себе ее яростный взгляд, добавил: - В том смысле, что мы никогда не дорастем до ближайших друзей принцессы столь голубых кровей.
Они отбыли, а у меня осталось какое-то гадливое чувство, что меня публично поимели. До вечера я на всякий случай провозился с документами, собрал лишнее, что не предназначалось для вражеских глаз, и пока что припрятал в сейф. Конечно, это был не выход, потому что сейфик наш был старенький, как бы еще не довоенных времен, и сделать к нему слепок ключей труда бы не составило. Я посчитал свободную наличность и ломанул в ближайший магазин, где продавались всяческие средства защиты.