– Так где ты была такая красивая? – мягко спрашиваю совсем не то, что волнует меня больше всего, но нужно дать ей время немного расслабиться.
– На балете, – Ника опускает взгляд и хватается за чашку, словно это спасательный круг.
– Вау. Никогда не ходил. Возьмешь меня с собой в следующий раз?
– Сеня… – начинает Ника, но замолкает, зажмурившись и прикусив нижнюю губу, словно что-то причиняет ей боль.
Она разрывает мне сердце. Не могу смотреть, как она мучается. Черт! Что мне сделать, чтобы ей стало легче? Что угодно, только бы она вновь улыбнулась.
– Шипучка, ты можешь все-все рассказать мне. Слышишь? Я тебя не съем. Это я с виду гуляй-валяй, но я адекватный. Серьезно. Выпусти все, что гложет, иначе это просто сожрет тебя. Зачем ты себя так истязаешь? Почему просто сразу не рассказала мне все?
– Это не так просто, – тихо шепчет.
А-а-а! – кричу мысленно и до боли сжимаю челюсть. Бесит, что она так далеко от меня. Бесит, что снова сдерживает слезы. Бесит, что боится открыться мне. Ее положение ничего не меняет. Ребенок – это прекрасно. Замечательно. Нам многое нужно обсудить, но это точно не то, что сможет оттолкнуть меня от нее.
Поднимаюсь и смело подхватываю Шипучку на руки. Она удивленно вздыхает, но не сопротивляется. Пересекаю комнату и усаживаю ее на длинный старенький диван у дальней стены с кучей маленьких цветных подушек, а сам мощусь рядом. Перекидываю ее ножки через свои бедра и легонько касаюсь ладонями коленей самой идеальной на свете формы, еле сдерживая порыв прижаться к ним губами.
Так, стопэ! Собирался же не пугать ее.
Медленно поглаживаю нежную кожу, наконец успокаиваясь, и чувствую, как Ника тоже немного ослабляет броню. Так-то лучше. Теперь она может говорить, что угодно. Единственное, чего я, наверное, не переживу, так это если на самом деле она окажется лесбиянкой, а со всем остальным можно легко справиться.
– Так, а теперь давай по порядку. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Хорошо?
Ника медленно кивает и обнимает желтую пушистую подушку. Лучше бы меня, конечно, ну да ладно. Как ей удобно.
– Ты беременна? – просто хочу уточнить, чтобы избежать недоразумений.
– Да.
– Какой срок?
– Восемь недель.
Пытаюсь сосчитать в уме и вспомнить, что было восемь недель назад.
– Это около двух месяцев… Ты уже знала, что ждешь ребенка, когда мы…
– Нет! – вскрикивает Ника. – Сеня, все совсем не так. Восемь акушерских недель. Так считают врачи, они прибавляют… Черт!
Шипучка нервно отшвыривает подушку и заламывает пальчики на руках, видимо, пытаясь подобрать слова и объяснения. Ее глаза потеряно мечутся из стороны в сторону, а зубы вновь терзают кожу губ. Плохо. Ей же нельзя волноваться.