– Что мы делаем? – слышу я собственный голос.
Мне хочется хлопнуть себя ладонью по губам, но тут вижу, что Джастин всерьез задумался над моим вопросом, и теперь я больше всего хочу услышать его ответ. И практически прекращаю дышать, пока жду его.
– Не знаю. Но меня влечет к тебе, и думаю, тебя влечет ко мне.
«О. Ну тогда ладно». Он прав насчет последнего, но я никогда не представляла, что диалог между нами будет таким.
Почему он поцеловал меня? Думал ли он об этом с той ночи? Хотел ли он заставить меня улыбнуться? Столько противоречивых теорий проносится в голове.
Я молчу в ожидании.
– Думаю, я просто хотел тебя подбодрить. – Его ухмылка так восхитительно сексуальна, что мне приходится физически сдерживаться, чтобы не наброситься на него. Я могу придумать дюжину способов, которыми он мог бы меня подбодрить. Возможно, я даже могу изобрести еще несколько.
Но потом мое либидо отходит на задний план, и мозг снова начинает работать. Последние два месяца я прокручивала в голове этот наш разговор, и я не упущу свой шанс.
Не сейчас. Я не смогу жить в мире с собой, если проигнорирую этого слона в комнате. Делаю глубокий вдох и встречаюсь с ним взглядом.
– Ты действительно не помнишь, что произошло между нами, не так ли? В ту ночь, когда вы, ребята, обыграли «Детройт» в седьмом матче последнего сезона…
Он смотрит на пол между нашими ногами.
– Нет, – голос его звучит напряженно. – Я помню.
Постойте. Что?
Погодите. Тем утром он вел себя так, будто ничего не случилось… Я вдруг чувствую себя использованной и одинокой. Как будто я – случайная девчонка на ночь, которую он пригласил к себе в постель. Еще одна женщина в списке его завоеваний. Это ужасно. За гранью. Я агонизировала с той самой ночи. Была так зла и полна сожалений.
– Ты… помнишь?
– Черт. – Когда он поднимает на меня взгляд, его глаза полны сожаления. Пугающе огромного сожаления. – Из-за этого я ужасно себя чувствовал последние три месяца, две недели и… – Он раздумывает секунду, ища взглядом мой взгляд, – четыре дня.
У меня слегка колет в груди. Он должен начать говорить внятно. Мать его, немедленно.
– Но я не знал, что еще делать, – продолжает он. – Боже, то, как ты на следующее утро смотрела на меня… Очевидно было, что ты жалеешь об этом. Я не хотел ставить тебя в неловкое положение по отношению к брату. Я думал, что поступаю правильно. Я пытался защитить тебя, Элиза.
Тихий звук раздраженного несогласия вырывается из моего нутра, и я хочу подчеркнуть, что я – взрослая и не нуждаюсь в защите. Но вместо этого делаю глубокий вдох и провожу рукой по лицу. Честно говоря, я потеряла дар речи. Он притворялся, будто не знал, что у нас был секс. Разве это не хуже, чем и вправду забыть?