— Операция назначена на 10. Я тебя прошу, ты обязательно зайди к ней, ладно?
— Конечно.
Она переключает радио, мы останавливаемся. Перед нами небольшое столпотворение жаждущих успеть по своим утренним делам.
— Картер, неплохо бы в колледже появится, — напоминает мне она. Снова включила режим воспитательницы.
— Завтра поеду, там всё нормально.
Она кивает головой. Думаю, не верит в то, что я говорю.
— Не появляешься там неделями!
— Не преувеличивай. Я всё сдаю. Просто терпеть не могу теорию.
— Доучиться надо, а дальше уже решишь, что делать.
— Хватить читать нотации, — у меня опять начинает болеть голова. Она замолкает. Ненадолго.
— Собака мешает тебе? Маме я не стала говорить пока, — Джулс виновато улыбается.
— Пусть будет, — равнодушно пожимаю плечами я.
— За ним надо ухаживать.
— А то я не смогу позаботиться о собаке! — раздражаюсь я.
— Извини, что эти заботы легли на тебя, но с ним веселее ведь, правда?
— О, да, — мой голос полон сарказма, — всю ночь сегодня веселился твой дружок.
— Маленький ведь он, — хмурится она.
Мы подъезжаем к зданию больницы и паркуемся. Сегодня здесь так же многолюдно, как и всегда. Как обычно я покупаю кофе на первом этаже. Мы надеваем идиотские голубые халаты и бахилы. Я при этом нецензурно выражаюсь себе под нос. Пожилая медсестра недовольно косится на меня. Замечая моё выражение лица, она отворачивается.
Ненавижу всё, что связано с больницами. Моя мать не заслужила того, чтобы здесь находится, как и все эти люди, которые вот прямо сейчас ходят туда-сюда на химиотерапию и лучи.
В лифте с нами едет мальчишка лет шести. У него очень болезненный вид. Он не улыбается, на его лице скучающее выражение. Он топчется на месте, прихрамывая.
— Мам, — говорит вдруг он, глядя на меня.
Молодая женщина с потерянным взглядом отвлекается от разглядывания кнопок, — Да, милый?
— Я никогда не стану таким как он? — мальчик показывает пальцем на меня. Джулианна зажмуривается на пару секунд.
— Ну что ты, Хью, — тревожно поглаживая сына по плечу, говорит она.
— Правду мне скажи, — требует мальчишка и хмурит лоб.
В этом лифте слишком мало места. Я не знаю куда смотреть: то ли на Джулианну, уже готовую разреветься, то ли на мать мальчика, оцепеневшую от неожиданного вопроса.
Двери лифта открываются в самый нужный момент.
Мы проходим по длинному светлому коридору и идём к палате. Мой пульс учащается. Напускное спокойствие сменяется тревогой, когда я вижу её на больничной кровати.
Мама очень слаба, но пытается улыбаться нам. Она одета в операционный халат и шапочку. Смотрит на меня, я беру её за руку. Джулианна выходит с врачом за дверь. Я знаю, что она хочет ещё раз убедиться, что всё пройдёт как надо. В конце концов, денег они загребли с нас немало. Но куда важнее не деньги, а только лишь то, чтобы с матерью всё было хорошо.