Разборки в прессе по поводу Льва Толстого, Агренева и прочих дел тут же были отодвинуты на задний план, и началось широкое обсуждение столь животрепещущей для Империи темы, как введение на Руси Патриарха.
За непрекращающейся газетной шумихой в Империи некоторые важные события остались несколько в тени. Ту же продажу Аляски хоть и заметили, и даже попытались использовать в своих интересах, но как-то не пошло, замылилось. А уж сообщения о начале реализации в середине мая на Парижской бирже китайской контрибуции вообще заинтересовало только тех, кому это было важно по работе. Между тем тема была очень важной. Спрос оказался неплохой, к тому же русское правительство не торопилось выбрасывать на рынок значительные объемы контрибуции, переоформленной в ценные бумаги, а действовало постепенно. Да и вообще подобные операции случались в мире ну очень редко. Так что китайские бумаги уходили за 89–91 % от номинала. И это не могло не радовать русского министра финансов Коковцева. Но Владимир Николаевич категорически при этом потребовал, чтобы никаких действий, которые могли бы привести к срыву реализации китайского долга не проводилось. То есть чтоб Россия пока ничем не напрягала Китай и не третировала, да и вообще желательно, чтоб вела себя пока в мире сущей паинькой. Возражения тому если у кого и были, то не особо значимые. Так что лето должно было пройти спокойно. Тем более, что по весне виды на будущий урожай открывались хорошие.
Молодая зелень деревьев и кустов радовала глаз. Погода была просто замечательная. Ласковый майский ветер теребил верхушки крон и иногда несильным порывом проносился по дорожкам парка. Двое неторопливо шли по дорожке Гатчинского парка и неспешно переговаривались.
— Знаешь, Александэр, я тут недавно встречался с Аликс…
— И как она?
— Она до сих пор в трауре. Я хоть её и не особо люблю, но понимаю. Для нее смерть мужа — это крушение всей жизни, всех надежд. Крушение мира, который её окружал. Она была Императрицей, а сейчас она фактически никто. Заложница. И ей сейчас никто не позволит выехать за границу с детьми. А без детей она сама не поедет. Maman ее никогда не любила, так что свою власть Аликс пыталась осуществлять исподволь, через Ники. Когда-то ей это удавалось, когда-то нет. Но вообще ее влияние на моего покойного брата в последние годы было слишком велико. За это ее еще больше не любили. Сейчас она немало времени проводит со своей старшей сестрой, которая была замужем за моим дядей, Сергеем Александровичем. И которая тоже потеряла мужа от рук террористов.