Решив, что мне нужен допинг и, чем скорее, тем лучше, я поползла на запах кофе.
На кухне хозяйничал Уинслоу.
Вид бледного дворецкого в идеально черном костюме и нежно-голубом переднике в белый горошек вызвал секундный приступ умиления, после чего я заметила пирог с яблоками, накрытый полотенцем.
— Уинслоу, молю, скажи, что он отравлен, — простонала я, присаживаясь к столу и подпирая рукой все ещё гудящую голову.
— Я как раз пребывал в нерешительности — посыпать сахарной пудрой или, как обычно, крысиным ядом? — сообщил фанат отравы и с ужасным стуком поставил передо мной стакан с мутной жидкостью. — Держите, Тесса, мой фирменный рецепт борьбы с похмельем. Пейте, он не отравлен, — утешил Уинслоу, наблюдая за тем, в каких сомнениях я принюхиваюсь к напитку.
Я пожала плечами, залпом осушила напиток и моментально ощутила чудотворный эффект.
— Уинслоу, вы святой!
— Все так говорят, — с удручающим спокойствием произнес этот великий изобретатель лекарства от похмелья.
Он отвернулся, подхватил турку и крохотную чашку из супертонкого фарфора. Пока черная струйка медленно наполняла емкость, я осмелилась спросить то, что меня уже давно мучило:
— Уинслоу, а что случилось с хозяином этого места? Его рука выглядит жутко, а рассказ о том, как все случилось, на редкость неправдоподобен.
— При всем моем уважении к наследнику рода, — перебил дворецкий, — но сэр Данте здесь не главный. Хозяином замка является Север Праймус, самый сильный некромант этого столетия. К слову, вы заняли его покои.
Пара ловких взмахов ножом — и на блюдце лежит кусок яблочного пирога, а рядом ждут своего часа две солонки с белым порошком.
— Правда? А… он не будет возражать, что я заняла его спальню?
Если дворецкого и огорчил мой выбор в пользу сахарной пудры, то Уинслоу этого никак не показал. Он снял фартук и налил ещё один стакан, предположительно для воскрешения Эдварда.
— Хозяин уже шесть лет не возвращается в «Когти ворона». Война требует его постоянного присутствия в гарнизоне.
— А мы разве с кем-то воюем? — искренне удивилась я, треская пирог.
Кстати, жутко вкусный.
Уинслоу помолчал, разглядывая кружащиеся в воздухе пылинки. Взяв со стола стакан, дворецкий пошел к двери, но уже у выхода остановился и, не поворачивая головы, сухо сообщил:
— Мир всегда воюет.
Уже допив кофе и убрав после себя со стола, я сообразила, что дворецкий так и не ответил на мой вопрос, что в действительности случилось с Данте Праймусом.
* * *
На улице был самый рассвет весны. То особое время, когда грязь ещё не просохла, деревья набухли почками, а небо, точно нерешительная девочка перед вечеринкой, по много раз переодевается из голубого в угрюмо-серый.