Но надо отдать должное моему язвительному компаньону. Комментарий вернул каплю самообладания.
Я отмерла, и настал мой черед выдыхать, но в этом выдохе уже звучало «твою ма-ать».
— Я предупреждал, Тесса.
В тишине погруженной в ночь комнаты голос Данте звучал со скорбью родственников, собравшихся на похоронах.
Обойдя худшую из худших артефакторов материка, некромант прохромал к столику с выпивкой.
— Твою ж мать, — уже вслух повторила я, рассматривая заднюю часть этой прогнившей монеты.
Спина. Обе икры. Стопа.
«Гуманнее похоронить, чем спасать», — вынес вердикт Азра.
Звук открываемой бутылки, плеск дорогого напитка (клянусь, оно вытекло с тихим шепотом «я стою непростительно много»).
Некромант наполнил бокал, осушил одним глотком, постоял какое-то время в задумчивости, а затем поднял правую руку, затянутую в перчатку таинственного сплава, и смирился с неизбежным:
— Теперь уже и я склоняюсь к мысли, что проще отрезать.
По сути, мое же предложение и озвучил. Сама не понимаю, с чего вдруг меня это так сильно взбесило.
— Шесть месяцев боли и сражений дракону под хвост, да? — зашипела на него, подлетая и замирая рядом. — Нет, вы-то, может, и сдаетесь, а вот я терять тысячу крон не намерена!
— Тесса, — собеседник наполнил бокал во второй раз, — если дело в деньгах, то я готов выплатить вам неустойку и моральную компенсацию за причиненные неудобства.
«Кайф! Хватаем деньги и валим от этих полоумных черных магов».
— Еще чего! Я сниму с вас эту хрень.
— Что?! — удивился Данте.
«ЧТО?!», — проорал Азра.
— Да, сниму! И не надо так недоверчиво смотреть. Сниму. И даже больше. Я помогу вернуть магию и остановить процесс выгорания.
Со стороны казана, заботливо оставленного на тумбочки у кровати, донесся слабый металлический звон, словно Азра в отчаянье стучался лбом о стенку импровизированной тюрьмы.
Данте в задумчивости глянул на дно бокала, в надежде отыскать истину.
— Выгорание нельзя остановить.
— Можно.
Мое настроение покинуло отметку «блин, чо делать?» и устремилось к состоянию «отважные не сдаются».
Я облизнула пересохшие губы, чувствуя, как где-то внутри над поверженными телами инстинкта самосохранения, страха смерти и обещанием маме не делать глупости уверенно поднимает свои окровавленные знамена жажда спасения ближнего.
— Данте, когда мне было десять, я заболела лихорадкой, — с несвойственным жаром и красноречием начала я. — Такое бывает редко, очень редко, но мой иммунитет начал атаковать не только вирус, но и магию.
«Ох, Тесса, я искренне рекомендую тебе ЗАТКНУТЬСЯ!»
— Всего за неделю мое собственное тело выжгло во мне магию и сделало обычным человеком…