Первые пятьсот — семьсот метров преодолел практически без проблем. Вокруг тихо-тихо. Лишь иногда в отдалении орала какая-то птица. Один раз заметил мелкое животное, похожее на тушканчика, которое с проплешины взирало на меня с любопытством. Ничуть не опасаясь.
А так, слышался только шелест листвы редких деревьев. Волны разноцветного травяного ковра гонял легкий ветер, они часто «разбивались» о многочисленные каменные валуны, огибали их. Темная зелень густых клочков кустов тут и там отчего-то вызывала тревогу, казалось, что именно там засели загадочные карлики с их деревянными драконами. Хотя, в той же траве можно легко укрыться или за камнями засесть.
Изумительной чистоты воздух, чуть пахнущий осенью, насыщенный кислородом и запахами полевых цветов, отчего-то дарил спокойствие. Закрыв глаза, даже можно было представить, что находишься где-нибудь на природе, вокруг старый добрый мир, и крио, и близкая смерть, дыхание которой холодило позвоночник — это всего лишь фантазия. Над головой бесконечная синева неба, да огромный диск чуждой планеты, который нет-нет и притягивал взгляд. Ляпота!
Но Нинея, показав некоторые свои красоты, не забыла напомнить о коварстве и таящейся смертельной опасности в окружающей идиллии.
Примерно через километр, впереди меня возникла сплошная ярко коралловая полоса. Протяженность в глубину мой дрон определить не смог, погнал его обратно, когда интенсивность достигла семи тысяч эр в час. Пришлось свернуть влево, именно идя в эту сторону, можно было достигнуть проселочной дороги, или, как вариант, выйти на Южный тракт. Направо же — терра инкогнита.
Чем дальше я шел, тем более насыщенным становился цвет на миникарте. И интенсивность полосы даже с краю возросла до четырех тысяч, но за определенные границы не выходила. Странно. Еще удивительнее, когда такая же опасная черта начала проступать и слева.
Ощущение, будто входил в ущелье между двумя крутыми горами. Как бы под камнепад не угодить. Постоянно поглядывал на счетчик крио и иконку с «Абсолютом».
Приблизительно через сто метров красные стены стали постепенно смыкаться, вспомнился Федор, как он хлопал в ладоши, даже холодок по позвоночнику пробежал. Тридцать шагов. А краснота все смыкалась и смыкалась.
Так не пойдет.
Нет, надо возвращаться. Не нравилось происходящее. До жути не нравилось. А еще больше пугало, что окружающее пространство ничуть не поменялось, и кроме как по приборам определить черту, за которой смерть, не получилось бы. Шаг влево, шаг вправо. И все.
Когда от стены слева от меня стали нет-нет и появляться языки, которые практически достигали правой, и приходилось, пусть и не протискиваться, но обходить с опаской, окончательно решил повернуть назад.