Но расслабляться рано! Интуиция деловито сообщает о том, что подвергшиеся неведомому воздействию мужчины, сейчас бродят среди этих восхитительных зарослей.
Мы со Славой полностью абстрагировались от реала, растворились в дружелюбной иргилии, слились с ней. И она смогла нас спасти! Укрыла, укутала ветвями. Закрыла от поиска.
Сколько мы так сидели — затрудняюсь сказать.
В себя пришла от того, что Слава укладывал меня на себя, безмолвно шепнув:
— Поспи…
И я уснула. Закутанная в тепло родного мужчины, спеленутая его надежными руками.
Про себя хихикнула:
"Кто бы мне тогда… в моем мире… сказал, что я назову Славу — "родным мужчиной".. в рожу бы дала"!
И еще одна мысль зудела ядовитым шершнем — как там Клай с Дарханом!? Почему-то часть меня была уверена — с моими четвероногими друзьями — все отлично! Но я все равно за них переживаю!
… мне снились кошмары…
Во сне — супруги превращались в монстров — похожих на персонажей фильмов об Охотниках и Чужих. Они охотились за нами со Славой. Делили территорию с Брэном, ставшем похожим, почему-то, ка ожившую мумию. Драки… пожирание еще живых разумных… омерзительные черные ритуалы… бойня с ведьмами… И все в кошмарах хотели смерти моих нормальных детей, ради жизни проклятой дочки…
В себя пришла, обливаясь холодным потом и задыхаясь от духоты.
Я лежала в крошечном дупле, на боку, в позе эмбриона, закутанная в куртку Славы с головой, на подушке сухих иголочек-цветочков. И это было совсем не то дупло, в котором мы нашли Убежище.
"Где Слава?! Если он куда-то ушел, то в этом растительном море уже не сможет меня найти!"
Особо возиться не решилась.
***
Просто лежала и размышляла — что сейчас надо сделать. Пока я взвешивала варианты, пелена-мешаника иргилии заколыхалась, выпуская из своих объятий взъерошенного Славу.
Фуххх…!
А за ним ко мне прорвались Клай с Дарханом! Овчарка, как обычно, повел себя крайне эмоционально. Облизывая меня, поскуливая и порыкивая — он вился лохматой юлой и сообщал мне — насколько они с Дарханом переживали за меня и как соскучились.
Дархан же, величественно позволил овчарке "выговориться". А потом, степенно подошел и бесшумно ворча, так что ощущались лишь вибрации — положил неподъемную голову на колени.
"Ничего не бойся! Мы тебя любим и мы всегда с тобой", — говорил его любящий, янтарно-шоколадный взгляд.
Погладила по лобастой голове:
— Я тоже о вас беспокоилась! Я тоже вас люблю!
— А меня…? — Слава скользнул ко мне, усаживаясь и перетягивая к себе на колени.
— И тебя! Это даже не обсуждается… — погладила своего юного супруга по лицу, утопая в обожающем взгляде.