Затихла в родных руках, постепенно уплывая в забытье. Мужья и маги о чем-то тихо разговаривали…
Как хорошо, что мы есть друг у друга.
Проснулась от того, что Слава гладил и осторожно целовал меня скользя мягкими губами по скуле и шее.
— Открывай глазки, засонька, я же чувствую, что ты уже проснулась, — прошептал он.
— Долго я спала? — с трудом сдерживая зевоту, поинтересовалась я.
— Часов пять, уже вечер..
— Ох, ты ж… И ты все время был рядом?
— Да, — Слава блаженно улыбнулся, — Я еще долго не смогу находиться вдалеке от тебя. Ты не рассердишься?
— За что сердиться? Ты у меня совершенно неотразимый… И я очень тосковала там без вас… Кстати… а где все?
— Вышли в лабораторию. Скоро придут. Тебе я надоел? — Слава расстроено вздохнул.
— Нет. Не может надоесть тот, кого искренне любишь… Ой!
Простые слова сорвали у мужа стоп-кран, сдерживающий его пылкую, страстную натуру.
Одним движением он накрыл меня своим телом, подгребая одной рукой и перенеся вес своего тела на другую. Никогда я не была в центре такого, яростно-нежного, урагана поцелуев.
Халатик куда-то делся, и я с наслаждением прижалась к обжигающе-горячему телу супруга. Пальцы гладили упругую кожу, под которой перекатывались округло- каменные мышцы. Все мое тело с жадностью пустынного песка впитывало исходяее от Славы сумасшедшее желание. Горячие губы мужа нашли напрягшийся сосок, осторожно сжав его. Меня мгновенно прострелило молнией удовольствия, вырвав помимо воли стон наслаждения. Грудь, болезненно сжавшись, запульсировала горячими влажными каплями.
Вскинув голову, Слава поймал мой смущенный этой колизей взгляд.
— Вот и молоко для наших деток появилось, — облизнулся он. — Позволишь мне попробовать?
И не дожидаясь ответа, жадно припал ко второй груди. Удовольствие от его движения было настолько острым, что я невольно притянула его голову сильнее, зарываясь в волосы, не желая прекращения сладкой пытки.
Слава вскинул голову, умоляюще глядя на меня шоколадными глазами, в центре которых пульсировал вытянутый зрачок. Идеальное тело супруга сотрясала едва сдерживаемая дрожь.
— Маленькая… ты позволишь… тебе можно?… малышам не повредит?
Славонька! Милый мой! Даже сейчас он думает о детях и обо мне!
— Можно… тебе — можно все, что хочешь… — жарко прошептала я ему в губы, которые мгновенно пленили мой рот.
Сильные руки осторожно повернули меня к себе спиной. Обжигающие поцелуи, царапающие спину острыми клыками, поднимались от поясницы к шее. Не знаю, как Слава умудрялся держать себя в руках. У меня этого не получалось. По телу прокатывались горячие волны, сворачиваясь в груди и животе пульсирующими точками, сводящими меня с ума и требующими немедленного удовлетворения.