Интересное совпадение: свекровь моей бабушки Лины звали Екатерина Ивановна, свекровь моей мамы Марии — тоже Екатерина Ивановна. Мою свекровь звали Екатерина Павловна. Прабабушка — немка. Бабушка — полька. Моя свекровь — русская женщина. И все мы — Лина, Мария, Людмила — любили своих Екатерин. Нам троим очень повезло, что в нашей жизни были эти замечательные женщины с трудной, драматичной, иногда даже героической судьбой. Это были незаурядные личности, и они до конца исполнили свое предназначение на земле, оставив яркую память о себе в детях, внуках и правнуках.
Мое детство
Первые воспоминания
Cамые первые воспоминания из моего детства относятся ко времени, когда мне было около двух лет. Мама говорила: «Этого не может быть. Ведь ты была совсем маленькая! Ты спутала рассказы других людей со своими впечатлениями». Однако, когда я повторила фразу, с которой мама обратилась к папе и слышать которую не мог никто, кроме папы и меня, она задумалась и согласилась со мной.
Эта история случилась в конце лета 1937 года. У папы был отпуск, и они с мамой повезли показать меня моей прабабушке Лиустинии Ивановне Зуевой. В дороге я заболела — болело ухо, а может быть, за ухом. Когда мы приехали, меня уложили в большой комнате, соорудив постель на широком длинном столе, накрытом белой простыней. Стол огородили стульями с высокими резными спинками. В руки мне дали мою любимую куклу (ее сшила моя мама, приделав к тряпичному тельцу голову от старой фабричной куклы). Я крепко прижала куклу к себе, затихла. Взрослые подумали, что я сплю, закрыли дверь и ушли.
Я оглядела комнату — все было незнакомо. В открытом окне видно было дерево, листья на нем дрожали, а веточки плавно раскачивались. Некоторое время я следила за ними и слушала, как где-то на улице шумят и смеются люди. Спать мне не хотелось. За ухом болело. Я захотела к маме. Начала хныкать — не идет. Громче, еще громче, закричала… Мама рассказывала, что, когда я капризничала, орала так, что прибегали соседи — узнать, не случилось ли чего. В ответ на мой крик открылась дверь и в комнату быстро вошла маленькая, сухонькая бабушка в белом фартучке. Она подняла брошенную на пол куклу, подала мне, приговаривая ласковые и нежные слова. Я перестала орать — бабушка меня на некоторое время заинтересовала. Лицо у нее было загорелое, совсем коричневое, а на нем белые морщинки. Когда она улыбалась или смеялась, морщинки исчезали, а когда переставала улыбаться, они появлялись. Очень весело!
Но скоро и это мне надоело. Я вновь заорала: «МАМА!» Бабушка хватала все, что попадалось под руку, и показывала мне, размахивала руками, приплясывала. Не помогало! Мне нужна была только моя мама! Перепробовав, видимо, все известные ей методы, бабушка побежала на кухню в поисках очередной игрушки, смеясь, схватила железную заслонку от русской печи, маленький ухват, подскочила ко мне и стала выбивать ухватом по заслонке какой-то ритм, иногда поднимая их над головой и подпрыгивая, как маленькая девочка. Уж точно ничего подобного я в своей коротенькой жизни еще не видела! Я перестала реветь и звать маму, села на столе и начала хохотать так же громко, как только что орала. Прибежала молоденькая женщина с румяным лицом и крикнула: