Вскоре по улице прошла женщина. Заметив меня, она наклонилась и участливо спросила:
— Девочка, кто тебя обидел?
Я рыдала, не в силах сказать что-либо вразумительное. Стали собираться люди:
— Чья девочка? Почему одна? Откуда пришла?
Единственное, что пришло мне на память, это наказ Вали не ходить одной, так как дяденьки-киргизы увезут меня в горы, где снег, и там я замерзну.
— Значит, — сообразила женщина, — она потерялась на центральной улице, где видны горы.
Несколько взрослых повели меня назад. Оказалось, что я забрела очень далеко на окраину. Наконец мы вышли на знакомую улицу, и я увидела горы, но не узнала ни одного дома — я их не разглядывала, потому что все время смотрела только на кораблик. Дошли до знакомого магазина. Я радостно закричала:
— Я здесь была!
В магазине ни Лиды, ни Вали не оказалось. Милая женщина меня не бросила, а вместе с еще двумя спутниками пошла со мной дальше. Очень здорово, что по дороге к магазину я интересовалась всем, что меня окружало, так что оттуда моих спутников я вела уже сама. Мимо высоких тополей, мимо поляны, где играли в альчики, мимо индюков, сада с фруктами, домов с красивыми цветниками и мимо дувала.
— А вот сейчас, за углом, будет наш дом! — радостно закричала я и побежала со всех ног. Откуда только взялись силы! Спутники едва поспевали за мной.
Уже темнело, солнце клонилось к закату. Все члены семьи, кроме бабушки и ее мужа, маминого отчима, искали меня по городу, даже подключили милицию. А я пришла сама! Бабушка кинулась ко мне, а мамин отчим, поблагодарив моих провожатых, поднял указательный палец вверх и воскликнул:
— Вот это ребенок! В чужом городе сама нашлась!
Вскоре прибежал мамин брат Петя — узнать, не нашлась ли я, а увидев меня, тут же убежал назад, чтобы дать отбой поискам.
Вечером усталые взрослые собрались за столом. Обсуждали пережитое за эти два дня — начало войны и мою пропажу. В таком составе семья больше никогда не собиралась.
Через два дня папе удалось достать обратные билеты, и мы уехали.
Дорога домой показалась мне длинной, скучной и совсем неинтересной. Свою полку папа уступил женщине, которая везла старую больную мать, а сам расположился на верхней боковой. Мы ехали в общем вагоне. Чай и воду нам не носили. Поезд подолгу стоял на остановках, и папа успевал достать кипяток и купить еды для нас и для женщины со старушкой. Иногда наш поезд останавливался просто в поле. Однажды он стоял так долго, что я подумала — дальше мы не поедем, машинист не видит дороги. Вокруг стоял дым и пахло горящим сеном и хлебом. Я видела, как горела земля. Мама сказала: