— Мои… — шепнул кронпринц, тяжело отрываясь от меня. — Может, ну его, это застолье?
— Я тоже так подумала, — прошептала я в ответ, пряча раскрасневшееся лицо у него на груди.
Тьма взметнулась так легко и играючи, а я все еще слышала разочарованные вздохи. Но… Мне тоже было плевать. Это была моя вторая свадьба, и я желала провести ее так, как того хочется именно мне. Не на потеху публике, а себе в счастье.
Мы оказались совсем в других покоях. Не в моих и не в Ранисаха. Эти покои были больше, просторнее, красивее. Все вокруг утопало в цветах, а в гостиной рядом с камином для нас был сервирован праздничный стол. И да, мы бессовестно ели половину брачной ночи, потому что во мне рос маленький медвежонок, а Ранисах просто был прожорливым медведем. Но это было по-другому, совсем по-другому. Будто маски слетели, оставляя нас такими, какие мы есть на самом деле.
В этих комнатах не было принцессы и принца Реверонга. В этих комнатах не было леди Аделины Герож, леди Неож, мадмуазель Рейоро или лорда Арокос. Здесь были Адель — дочка уважаемого торговца, что держал лавку на центральной улице Реверонга, и Ранисах — обыкновенный гвардеец, который когда-то был прозван «Палачом». Он им и оставался для всех вокруг, кроме меня, потому что для меня он был ангелом и одновременно с тем демоном-искусителем.
Знала, что эти руки могут, не задумываясь, отнять чужую жизнь, если человек переступит закон, но все равно целовала эти руки. Знала, что эти губы могут презрительно сжиматься и отдавать приказы, от которых кровь стынет в жилах, но на меня он смотрел с мягкой улыбкой. Знала, но все равно любила, потому что по-другому не могла и словно не умела, разучилась. Потому что точно знала, что его сердце бьется с моим в унисон.
Я сидела на коленях Ранисаха, а сам он — в кресле. Смотрели на огонь, на тихое пламя, что танцевало и ластилось, но всегда безжалостно съедало предложенное дерево. Слушала размеренный стук сердца, когда мужчина поднял меня на руки и отправился в спальню вместе со мной. Помогал раздеваться. Платье грудой тряпья скатилось по моим ногам, а я перешагнула через него, оборачиваясь к любимому. Мне не хотелось любить, когда я возвращалась обратно в Реверонг, но теперь не представляла себя без этой любви. Даже мысли о дочери теперь не отгоняла как что-то страшное, невозможное. Нет, я научилась любить не только Ранисаха, но и свою дочь. Он научил меня, он раскрыл во мне это чувство, показывая, что мир может быть не только черным и белым. Показывая мне, что любовь может растопить в душе даже холод тысячи зим.