На самом деле мне было страшно. Внешне я храбрилась, но внутренне, естественно, переживала. Мало того, что меня приравнивали к преступнице, так еще и на отбор я собиралась идти, будучи глубоко беременной. Конечно, на мне будет амулет, что искажает внутренние изменения и создает легкую иллюзию, но страха это не отменяло. Я понимала, что подвергаю риску не только себя, но и еще не рожденное дитя, но отчаяние толкало людей и не на такие поступки.
Я не тянулась к этому ребенку. Навряд ли действительно осознавала, что беременна. Мне не хотелось, как другим матерям, разговаривать со своей дочкой, читать ей сказки или петь. Касалась живота неосознанно, но тут же одергивала себя, едва понимала, что делаю. Нет, она была не виновата в том, что случилось. Нет, в ее появлении нет ее вины, но я не могла перестать вести себя так, будто ничего не произошло. Наверное, осознание придет только с рождением. Мне не хотелось ее ненавидеть.
— Можно примерить вот это платье? — поинтересовалась я, когда девушка-помощница заметила мое внимание к наряду.
— Конечно, — кивнула она, а лицо ее мигом изобразило сочувствие. — Примите мои искренние соболезнования.
Я не стала ничего отвечать. Соболезновать действительно было чему. Наверное, сегодня я собиралась нести траур по второй супруге императора, что вдруг умерла для всего мира. Понимала, что шокирую и гостей, и королевскую чету, и принца, появившись на балу в траурном наряде, но мне действительно хотелось это сделать. Хотелось взглянуть в лицо Ранисаху, когда он поймет, что перед ним воскресшая из мертвых.
Платье подошло идеально, будто только меня и дожидалось. Ткань была легкой, нежной, воздушной, но сам наряд не выделялся абсолютно ничем, кроме одной-единственной детали — длинные широкие рукава просвечивались, сужаясь лишь у запястий. Самый обыкновенный вырез, тонкий пояс и юбка, что расходилась волнами, когда я кружилась вокруг своей оси. Мне нравилось, а потому я расплатилась и поспешила в другую лавку.
Белоснежную маску я нашла без труда. Белые туфельки тоже удалось достать почти без боя. На улицах и в лавках творилось настоящее сумасшествие, но тем не менее я даже новое белье и чулки успела купить. Времени оставалось совсем немного, чтобы привести себя в порядок, но домой возвращаться смысла не видела. Уже решила, что сниму комнату на одном из постоялых дворов.
Сборы заняли около двух часов. Наемный экипаж уже подъехал к постоялому двору, когда я спускалась по лестнице. Кучер учтиво помог мне забраться в карету. Вечер опустился на Реверонг и скрывал от зевак цвет моих глаз. Волосы же я временно спрятала под капюшоном черного плаща. Из-под него совсем не выглядывало платье, а потому никто не мог себе даже представить, какую подлянку я заготовила.