Желтоватый свет, одинокие подсвечники на массивных деревянных столах. Скатертей нет, а вот дым, который можно резать ножом, очень даже есть. Запахи действительно были невероятными, а еще… Здесь было весело. На небольшом выступе у дальней стены выступал бард. Он играл на смешном музыкальном инструменте и пел частушки. Столик нам выделили почти у самой импровизированной сцены.
Ранисах быстро сделал заказ для нас обоих, а теперь изрядно хмурился, потому что в ход пошли пошлые частушки. Я не краснела. Откровенно хохотала, как и гости таверны. Но еще большую улыбку вызывало лицо кронпринца.
— Зря я вас сюда привел, — пробурчал он, едва нам принесли тарелки.
Горячее жаркое только из печи, душистый мягкий хлеб с нежным сыром и травяной отвар с ягодами. Это был мой самый лучший ужин за последнее время. Отчего-то вспомнились времена, когда я еще была совсем девчонкой, а отец частенько водил меня ужинать вот в такие таверны, потому что сам готовить откровенно не умел. Точнее, умел, но есть это было нельзя.
— Зря вы так говорите, мне очень нравится, — улыбнулась я мягко и открыто, вдруг осознавая, что Ранисах такой же, как и я. Простой человек, на которого свалились никому не нужные титулы и ответственность. Он, может быть, и рад был бы жить обыкновенно, но отказаться уже не мог.
— Вы серьезно? — поинтересовался он с неверием.
— С чего бы мне врать? Я родилась мадмуазель, а не аристократкой. Для меня эта таверна куда милее, чем ресторации и даже дворцы.
— Для меня тоже, — признался мужчина, подливая мне отвар.
Этот вечер стал для меня настоящим отдыхом. Мы просидели в таверне около часа, а потом отправились гулять по засыпающим улицам. Смеялась. Много смеялась. Мы разговаривали на разные темы, вспоминали детство. Ранисах делился воспоминаниями о военной академии, а я рассказывала в свою очередь о целительской. И да, оказалось, что по сравнению со мной мужчина был паинькой. По крайней мере, он не подсыпал чесоточную травку в постель к преподавателям. За такое у них и выпороть могли.
Целовались у центрального фонтана на площади перед дворцом. Не знаю, что нашло. Да и на кого? На него или на меня? Не помню, кто из нас начал. Кто вдруг решился сократить расстояние и прижаться к чужим губам. Да и важно ли это было? Мы просто целовались, потому что хотели. Целовались у каждой лавочки, под каждым деревом и фонарем. Даже у ворот отметились, но прежде, чем Ранисах все-таки перенес нас во дворец, мы застыли, наблюдая невероятную картину.
Лица друг друга — так близко, на расстоянии дыхания, на расстоянии удара сердца. И снег. Самый первый снег — белые хлопья, что вдруг появились в небе, чтобы неспешно, лениво падать на землю под светом фонарей.