Значит, Ванда права, надо сосредоточиться на ремесле и не терять ни секунды. Помогу Кестеру — глядишь, он и расскажет, что меня ждёт.
— Достань свечи, фиолетовые, на дне сумки в чёрный бархат завёрнутые, — сказала Ванда. Когда она работала, то не говорила на посторонние темы. Силу направляла на дело.
Я выполнила всё, как она велела. И косынку свежую на голову повязала и переоделась во всё чистое, подпоясавшись новым передником. Даже свежий воздух впустила.
Приложив палец к губам, тем самым дав знак, что любые разговоры неуместны, хозяйка жестом велела зажечь свечи, поставила на стол чистую глиняную миску. Когда отвар прокипел, я щипцами сняла его с держателя на штативе и осторожно, стараясь не пролить ни капли, вылила в миску.
Пар от отвара был насыщенно-синего цвета, никогда такого не видела, и жару он почти не давал.
Ванда накрыла своей ладонью миску и, взяв меня за руку, мою ладонь тоже поднесла к поверхности отвара таким образом, что между пальцами заструился синий дым.
Что делать дальше, она не сказала и знака не подала. Закрыла глаза, и я поступила так же, копируя её во всём. Никаких особых заклинаний в этот раз не требовалось.
Я постаралась обратиться к магическому объёму, снова наполненному до краёв. Сила бурлила, как вода при закипании, дым будил во мне что-то такое, какие-то неясные видения, о чём я и сама не догадывалась.
Например, я так ясно увидела Кестера, лежащего в белоснежной рубашке под моим окном.
Вокруг была ночь и тишина. Я смотрела, высунувшись из окна второго этажа, и видела его застывшие глаза.
Маг лежал на спине, раскинув руки, и смотрел в небо. Глаза заволокла посмертная пелена. Он был где-то в других краях, куда мне пока не было хода.
— Кестер, — позвала я его. — Вернись ко мне. Не уходи так. Я на всё соглашусь.
И в его синие глаза вернулась жизнь. Он посмотрел на меня и довольно улыбнулся.
А я подумала о том, что для благого дела солгать не грех
Глава 21
До заката я просидела за книгами.
Не для того, чтобы вычитать про предстоящий магический ритуал, в моих талмудах такого написано не будет, а чтобы почерпнуть новое и систематизировать то, что уже знаю.
Ле Шатон дремал тут же на диване, сверху кинутой шкуры, я не тревожила львёнка, понимая, что после пережитого, ему необходимо отоспаться.
Признавать, что алхим сам виноват в сложившейся ситуации и чуть было не лишился материального тела, он не хотел категорически.
— Это кинжал создателя меня спас, он всегда следит за моей безопасностью. Дорожит мной, — важно произнёс Ле Шатон и вернулся к вылизыванию пушистого бока.