Временами он вёл себя как кошка, чаще как глупый детёныш, считающий себя настолько уникальным, что и учиться ничему не надо.
— Если бы я и Лада не оказались рядом, ты бы погиб.
— Если бы у тебя в руках не появился кинжал создателя, я бы всё равно истаял, — заметил он и, крутанувшись пару раз на одном месте, улёгся и закрыл глаза.
Вот ведь маленький негодник! Обидно, что даже алхим не считал меня за сильного человека, чего тогда ожидать от Магов?!
С наступлением сумерек я переоделась, положила в сумку через плечо колбу с ядовитым соком, фиолетовую свечу, завёрнутую в чёрный бархат, и уселась рядом с дрыхнувшим без задних ног алхимом, приготовившись ждать.
В дверь гостиной постучали через полчаса. Я была в комнате одна, Ванда час назад отправилась в Непроторенный лес за лавандой, сказав, что мне лучше пока с ней не ходить.
А напоследок проронила:
— Форин не злопамятна, ей всё равно, что ты защитила алхима, это закон жизни: кто сильный, тот и может править чужой судьбой. Но у тебя сегодня другая работа, а я без дела сидеть не привыкла.
Я посмотрелась в маленькое зеркальце и встала, чтобы открыть.
— Собралась? — спросил Ленкок, рябой помощник Рыси. — Пойдём.
— Мы завтра уедем? — тихонько спросила я, пока мы поднимались по лестнице на второй этаж.
— Конечно, давно пора, — послышалось недовольное бурчание мне в спину. Из-за шляпы, надвинутой на глаза мужчины, я не видела выражения его глаз. — Мы из-за тебя только задержались. А места здесь дикие.
Казалось, он вполне неплохо ко мне относится, хотя вряд ли это имело значение. Скажет предводитель продать меня, рябой и глазом не моргнёт, исполнит приказ.
— Заходи, ждёт тебя, да смотри, — тут Маг несильно ухватил меня за плечо, — не вздумай выкинуть какую-нибудь штуку. Живой не уйдёшь. Ни ты, ни твоя хозяйка.
Это было сказано почти спокойно, никаких нахмуренных бровей или зловещего шёпота, и тем не менее, от этого будничного тона, словно они здесь каждый день людей жизни лишали, по спине забегали мурашки.
— Пусти, а то пожалуюсь! — выпалила я и поспешила войти.
Внутри горело множество свечей. Все они были поставлены в тяжёлые подсвечники, какие только нашлись в доме.
— Давай начнём, я устал, — Кестер выступил из дальнего угла комнаты, как приведение.
Его лицо было бледным, наверное, это игра света и тени, но сейчас он казался мне мертвецом, восставшим из могилы.
— Я всё принесла, — зачем-то сказала я, всё так же цепляясь за матерчатую сумку, висевшую на плече.
— Доставай. Вот сюда клади.
Кестер повернулся и достал из шкафа пузатый бокал на короткой ножке.