— Простите, дамы, — Гастон смущённо смотрел на ноги Ванды, не смея поднять глаза и посмотреть так простодушно, что хотелось всё ему простить. Он имел вид не шибко удачливого плута, которому не везёт именно из-за этой неповоротливости водевильного толстяка. — Тут, кажется, магическое поле начинается. Раньше здесь такого не бывало.
Я отметила про себя, что Рысь и его верные соратники, по крайней мере, один раз уже проезжали в этих краях. Равно как и то, что Ванда поразительно много знает о делах Короля мошенников.
Конечно, положение обязывает, да и защита составительнице ядов нужна такая, какая обычной травнице и не снилась, и всё же!
— Мы здесь до вечера, а там тронемся в путь! — обмолвился Гастон, помогающий нам с поклажей.
Можно было оставить сумки в экипаже, ведь на постоялом дворе будет лишь краткая остановка, но Ванда тоном влиятельной госпожи настояла, чтобы все наши вещи были при нас.
— Ты вон, к примеру, скажи нам: по карманам только промышляешь или по сумкам лазить не гнушаешься? — хмыкнула она в сторону толстяка, всё время вытиравшего вспотевший лоб носовым платком. Надо сказать, довольно чистым и свежим.
Вор стушевался и больше не возражал, выполняя все приказания моей хозяйки.
Пока мы выгружались, два других экипажа уже опустели. Ле Шатон, позволивший надеть на себя ошейник и принявший облик милого щенка, крутился под ногами, а я как дурочка стояла в обнимку со шляпной коробкой и понимала, что мне снова не представилось подходящего случая отдать её Рыси.
На постоялом дворе было многолюдно, и это немудрено: слишком близко находился он к Плауполису, всего-то полдня пути! Но люди, останавливающиеся здесь сегодня, были не из простых.
Всё больше Маги или те, кто их сопровождал, но тоже особы весьма примечательные.
Смог, стоящий над столицей, разгонялся Магами-погодниками, а так как ничто в этом мире не исчезает бесследно, клубился над пригородом. Правда, и здесь была натянута магическая сетка, но на её плетение никто не тратил столько сил, сколько их было брошено на обеспечение голубого неба над столицей.
К смогу я привыкла. Приют для девочек, в котором я выросла, находился рядом с крупным промышленным городом. Отчасти поэтому мне нравилось ходить в лес и собирать травы, там уж точно воздух был чистым, как родниковая вода поутру.
«Лес, он живой, он не терпит человеческой скверны», — говорила травница при приюте. Именно она научила меня азам ремесла.
«Это всё травы да деревья. Они очищают воздух, но могут и отравить его при случае. Лес вовсе не так уж добр, не с нашим мерилом к нему подходить надобно», — это уже были наставления Ванда. Она любила меня пугать.