— Нет. Ничего.
— Во сколько вы лягли спать?
— Часов в десять где-то.
— И совсем ничего не слышали? — Допытывался парень.
— Говорю же вам — ничего.
В комнату с подносом, на котором стояли чайные принадлежности и ваза с пряниками, важно зашла Кикимора. Она поставила его на стол и разлив по кружкам чай, подперла кулачком голову, уставившись своими глазами-бусинами на Эдуарда Львовича. — Кушайте пряники, как вас там величать по батюшке?
— Эдуард Львович. — Отозвался он и снова покраснел. — Спасибо.
Сонька на минуту задумалась откуда Кикимора взяла пряники, но догадка пришла сама собой — из безразмерного узелка, который она притащила с собой. Что еще хранилось в его тайных глубинах, оставалось только догадываться.
— А вы, Екатерина… — Он замялся. — Отчество как ваше?
— Отчество? Ну батя Леши… — Охотно заговорила Кикимора и Сонька перебила ее.
— Леша папа был. Значит Алексеевна.
— Екатерина Алексеевна вы ничего подозрительного не слышали и не видели?
— Нет, сплю я крепко. — Ответила Кикимора и подсунула ему вазон с пряниками. — Берите пряничек, свеженький.
Рыжий следователь взял пряник и краснея стал его жевать, откусывая маленькие кусочки.
— Жаль конечно, что вы ничего не заметили… — Он выглядел растроенным. — Прячется этот гад где-то, убийца проклятый…
— Ох, убивец этот страху-то нагнал на всех… — Согласилась Кикимора. — Поймай его, а то на речку сходить страсть как жутко.
— Поймаю, Екатерина Алексеевна. — Рыжий следователь был сейчас похож на Ленина на трибуне. — Не сомневайтесь, дорогая… Пойду я.
— Куды там дорогая, — Кикимора тоненько захихикала, — пойдем проведу-ка…
Они пошли к выходу, а Сонька схватилась за живот и упала на кровать, корчась от смеха.
* * *
Целый день Кикимора была в приподнятом настроении, она суетилась по дому, а потом вдруг спросила:
— Слышь, одолжи-ка мне одежку каку…
— Каку-таку одежку? — Сонька с улыбкой смотрела на конопатую манюню.
— Здоровая, а дура-дурой! — Обиделась Кикимора. — Еще и лыбится во весь рот!
— Пошли подберем что нибудь. — Сонька подтолкнула ее к шкафу. — И теперь я буду тебя Катькой звать, поняла?
— Поняла, поняла, — затараторила Кикимора, — от тебя же не отвяжешься…
Через полчаса Кикимора была наряжена в Сонькины джинсы, которые пришлось обрезать, майку и мягкие, кожаные шлепанцы, благо, что у Соньки ножка была небольшая.
— Ой, какая одежа срамная! — Кикимора закрутилась перед зеркалом, оглаживая себя руками. — Мамка бы меня запорола ивняком!
— Катька, пошли лучше в магазин сходим, купим сладостей к чаю, да к тетке Любе зайдем за творогом, блинов напечем. — Предложила Сонька и взяла сумку. — Или дома останешься?