– А как же моя работа? – раздраженно спросила она.
– Раньше надо было думать о работе! В Париж ты больше не вернешься одна, закрыли эту тему. Сегодня же переговори со своим редактором.
На удивление, ее новость на работе восприняли с пониманием… а еще предложили занять вакантный пост представителя редакции в Турции…
– Это… большая честь, господин Гарло, – искренне сказала девушка, едва сдерживая слезы… Хоть в чем– то этот мир был к ней благосклонен… Хоть в таких моментах везло…
– У меня к тебе одна просьба, Маду, – продолжил шеф, – не влезай пока ни в какие истории… Давай без громких расследований, сенсационных разоблачений и выяснений ненужных обстоятельств и тайн политиков…
Мадлен скупо согласилась… Эту сторону ее карьеры мало кто знал… разве только что Амаль, которая крайне нервно воспринимала подобного рода деятельность сестры, хоть и работающей под псевдонимом, но постоянно балансирующей на грани…
– Маду, ты понимаешь, что играешь с огнем? Вещи, которые вы публикуете, подобны бомбе… Ты разрушаешь карьеры политиков, разоблачаешь коррупционные схемы… Это опасно! За такое убивают, Мадлен! – сколько раз восклицала в сердцах Амаль, читая очередной шедевр журналистского расследования из– под пера Мадлен.
– Ой, Амаль, я делаю это под псевдонимом. Никто на меня и не подумает… Все убеждены, что гламурная дочь премьер– министра Сирии пишет скучные статьи раз в месяц с прогнозами роста котировок валют на фоне очередного международного саммита по изменению климата…– сама прыснула от своего сравнения, понимая, какими бесконечно скучными были те публикации, которые действительно выходили под ее настоящим именем…
– Те, кому ты перейдешь дорогу, не пожалеют ничего, чтобы докопаться до сути, кто их подставил…– напутствовала Амаль, поднимая вверх свой изящный наманикюренный пальчик. – еще и псевдоним этот твой дурацкий… «Ясаман» … Сразу понятно, что ты восточных кровей… Кто еще назовет себя арабским старинным названием цветка…
– Что ж, пусть эти зажравшиеся коррумпированные уроды, по крайней мере, довольствуются, что их карьеру разрушила некто с хорошим вкусом…
Мадлен оставалась глуха к призывам сестры. Работа, а именно вот эта, секретная ее часть, была ее страстью…, наверное, именно в ней, как ни в каком другом месте, она чувствовала свою свободу, раскрепощенность, а главное, могла на что– то повлиять… И для этого не надо было совершать революции, приносить кровавые жертвы или участвовать в абсурдных акциях…
Мадлен не была хорошо знакома с жизнью политического и экономического истеблишментов Турции… да и ее беременное состояние, мягко говоря, вязкое, не позволяло уходить в работу так, как хотелось бы… Именно поэтому она даже представить себе не могла, как же тяжко будет находиться в чужой стране вот так, без особого дела… Вдали от друзей и… от родственников… Почему– то именно тут, в Турции, она вдруг отчетливо ощутила, что ей не хватает угрюмых и чванливых лиц членов ее сумасшедшей семейки… В Париже такого ощущения не было. Во многом потому, что Париж, прежде всего, ассоциировался у нее с мамой… Ведь именно там прошло ее детство до тех пор, пока мать… не покончила с собой… Закрыла глаза, почувствовав острый укол в сердце… Она по жизни заставляла себя не думать об этом… Но получалось плохо… Всякий раз, когда судьба преподносила ей очередной плевок, невольно накатывала эта боль… Боль понимания маленьким ребенком, что мать тебя бросила… Именно так… Она бросила ее, решив уйти на тот свет…. Говорят, со своим появлением на свет дети становятся смыслом жизни родителей, но… не в ее случае… Мадлен не была нужна ни родной матери, ни, судя по всему, отцу… Невольно опустила руку на живот. Погладила… Она будет другой… Она не позволит своим гадким эгоистичным мыслям разрушить душу этого маленького комочка, растущего под ее сердцем…