А еще он понимал, что совсем не знал свою девочку… Не знал о ее мечтах, о ее переживаниях… О страхах ее не знал, да и о радостях не особо… Она не открывалась ему, да и он как– то не особо стремился открывать… Да, пару раз заводил разговор о жизни, но встретив равнодушие или отчужденность, сразу соскакивал с темы, предпочитая переводить их общение в горизонтальную плоскость… А сейчас вдруг захотелось сесть с ней и часами говорить… Чтобы все ему рассказала… С самого начала…
Дверь скрипнула. В сени нырнула Оксана в аккуратном по фигурке черном драповом пальто с пушистым меховым воротником, принесла с собой зимнюю свежесть и пирожные… Они пересеклись глазами… Девушка едва заметно вздрогнула… Словно почувствовала, словно увидела, что с ним что– то не то… Что изменилось что– то, в том, как смотрел, как дышал прерывисто… Опустила молча глаза на стол. Там детский альбом с их фотографиями… Невольно покраснела…
– Мама тебе уже все скелеты из шкафа повытаскивала?– смущенно сострила.
Микаэл улыбнулся… Нежно, пронзительно…
– Вот сижу и думаю, чем теперь тебя буду шантажировать, фотографией с беззубой улыбкой или с сотнями косичек на голове?
В ответ девушка тоже улыбнулась. Скинула с себя пальто, бережно повесила его на вешалку… И он снова поймал себя на мысли, что даже в этом жесте читалась ее ответственность, ее серьезность и привитая с детства нуждой бережливость. Микаэл относился к своим вещам, как в тряпкам… Швырял, кидал, вечно не помнил, что и где оставил… Оксана была другой… Она теперь всегда будет другой, всегда такой останется, какой роскошью ее ни осыпай… А ему хотелось…. Страшно хотелось одарить ее всем тем, что делает счастливыми других женщин… Он хотел сделать свою северную бабочку счастливой… Больше всего на свете теперь хотел…
Амаль
Прошло уже более трех недель, а стоило ей вспомнить о том, что было между ней и Анваром, губы начинали гореть… Тело начинало гореть… Ровно в тех местах, где он трогал… а ведь через одежду, даже не задевая открытую кожу… Амаль не могла понять свои эмоции и чувства… Стыд, смятение, страх, жар… Она стеснялась того, что было… Ей хотелось забыть эти порочные губы, эти наполненные страстью и запретными желаниями темно– зеленые глаза, напоминающие опасную, засасывающую заводь, из которой уже не выбраться живым… Фахд пугал… Пугал именно этими своими метаморфозами… В обычной жизни, на экранах, официальных мероприятиях, торжественных ужинах он был воплощением благородства, сдержанности и воспитанности… От него веяло стабильностью, добром и величием… В тот вечер, в тот момент же, смотря в ее глаза на расстоянии пары сантиметров, опаляя ее своим горячим прерывистым дыханием, перед ней был другой человек… Искушенный и искушающий, обещающий грех и сам его не раз совершивший, способный вознести в небеса и утянуть с собой в преисподнюю…