– А может, нас заставят сражаться друг с другом? – донесся до меня обрывок разговора.
Кстати, вполне вероятный вариант. Не лучше ли устроить переворот так, что об этом никто не догадается? Например, женить короля и по-тихому отправить его в мир иной? И всё же такой поворот мне не нравился. Дар короля держался в секрете, и мог стать проблемой.
– На всё воля Богов, – кротко ответила я и поймала взгляд союзницы. Мы хорошо сработались, жаль, что такое возможно только под зельем Отнятия воли. Бедняжка вообще понимает, что происходит? Жаль, но совсем скоро ею придётся пожертвовать…
Рагнар приказал раздеть Хильду и, обтерев прохладной водой, уложить в его постель. Наверное, горничные подумали, что государь решил воспользоваться беспомощностью и нервным состоянием бывшей пленницы, и тот не стал их разубеждать. «Оправдываются виновные и слабые, – любил повторять его отец. – Воля государя в любом случае священна для подданных. Пусть так и останется».
Чтобы дать девушке отдохнуть и одновременно быть спокойным за её безопасность, Рагнар решил временно переехать в кабинет. Диван не столь удобен, как кровать с периной из лебяжьего пуха, но так даже лучше: будет время пораскинуть мозгами и придумать наказание наглецу, посмевшему поступить так с его… собственностью. Почему бы и нет? Можно, конечно, притворяться делать вид, что девушка имеет право выбора. Но нет!
Она вернулась, а ведь был шанс остаться дома и отдаться законному супругу, рожать с ним детей и забыть о пребывании в Драгском замке…
«И вообще, – успокаивал себя Рагнар, – все подданные зависят от меня. Хильде теперь не ускользнуть».
Стоило принять решение, как на душе сделалось легче и спокойнее. Король выслушал с утра все доклады, включая отчёт жриц Фригг, уверивших его, что с подопечной всё в порядке. Посвящённые напоили её снотворным чаем, восстанавливающим душевное равновесие, и завтра больная проснётся свежей и отдохнувшей, а ужасы тюрьмы сотрутся из памяти, как вчерашний дым от костра.
– Хорошо, что всё так закончилось, – подытожил Рагнар свой рассказ брату о состоянии девушки. Он нарочно не замечал, что Карл пытается что-то сказать. Подождёт. В конце концов, это по его недосмотру главный безопасник возомнил себя почти равным королю, почувствовав себя в праве казнить и миловать.
– Да послушай ты меня! – ноздри брата раздувались, как меха в кузнице, а голос звенел от возбуждения. Его высочество изволил злиться.
– Это вы меня послушайте! – медленно произнёс Рагнар и не подумал предложить Карлу сесть. Пусть стоит, это пойдёт его гордыне на пользу. – Из того, что я позволяю тебе больше прочих, вовсе не следует, что мы равны. Ты можешь позволить себе свести всё к шутливому порицанию, я – нет. И неважно, почему Пьерсон так поступил. Главное, чтобы впредь такое не повторилось, а провинившемуся давно пора навестить с инспекцией наши Южные земли.