Следующие несколько недель мы не общались. Папа очень медленно восстанавливался, но уже выглядел значительно лучше. И мама не удержалась чтобы не подключить его к процессу «вразумления» единственной дочери.
— Софья, ты меня разочаровала, — заключил отец, лёжа на больничной койке. Я сглотнула образовавшийся в горле ком и посильнее сжала кулаки, зная, что спорить с ним сейчас нельзя.
— Прости, — побелевшими губами прошептала я, глядя куда-то себе под ноги.
— Я разочарован, — для закрепления эффекта повторил он. После чего сделал глубокий вздох. Они с мамой вообще были мастера на вот такие театрально-эпические вздохи, после которых было в пору пойти и утопиться. — Но я надеюсь, что такого больше не повторится. Ты же умная, девочка.
И да, я была умной девочкой, поэтому просто понадеялась, что пока папа в больнице, я смогу что-то придумать. И с Макаром найдём способ быть в жизни. Но… не случилось. Он всё ещё злился, а как первой сделать шаг навстречу я не знала. Да и родители, вдруг отыскали мне целую кучу дел на фирме, что я даже на учёбе перестала появляться. С деканом всё было решено.
Папу отпустили домой в мае, а в июне мне пришло приглашение в Лондон. Сказать, что я обалдела, не сказать ничего. Я ведь так и не написала финальное эссе, для третьего этапа. На ум почти сразу пришёл Макар.
Подловить я его смогла только возле университета, у ребят была сессия, а я безвылазно торчала в офисе.
Долго рассматривали друг друга, не зная, что можно сказать. Всё внутри меня изнывало от потребности прикоснуться к нему, но он держался обособленно, и сомнения в моей голове заговорили о том, что ему это больше не надо.
— Это ты, да, написал эссе за меня?
Неоднозначно пожал плечами.
— Но… зачем?
Я же знала, что он не хотел, чтобы я уезжала.
Макар противно хмыкнул, почти точно так же, как делал это раньше, когда мы с ним ещё воевали.
— Знаешь ли… люблю иметь у себя в должниках одиноких девочек из высшего общества.
В принципе на этом наш разговор был окончен, впрочем, как и любое другое общение. Наши отношения исчезли так же быстро, как и зародились.
В конце августа, я уехала в Лондон. Родители уцепились за эту возможность изолировать меня от неподобающего «жениха», и не стали противиться моему отъезду, хотя уже и успели распланировать моё будущее здесь.
Когда я вернулась из Лондона, Макар уже выпустился из универа, и всякий его след был утерян.
Ехали в тишине. Макар лишь изредка говорил направление, отдавая краткие указания. Воспоминания роем кружились в моей голове, вызывая целый спектр чувств от вины и неловкости до обиды и злости. Но я старалась отпустить себя, устав анализировать происходящее. Просто… Просто отвезу его, высажу и… всё. У меня будет целая ночь, чтобы разобраться со всем этим, а на утро выйти на работу не разбитой Сонечкой, а строгой и собранной Софьей Евгеньевной. Я ведь умела, я ведь могла, я ведь была такая… Неужели, всего лишь один неудачный день способен выбить меня из колеи? День — нет, а вот Макар…