и хламиду багряную, и мощи святыхъ, учаще я к вере своей, и показающе имъ истинную веру. И тако отпусти я въ свою землю съ честью великою. Послании же Ольгомъ посли придоша къ Ольгови и поведаша вся речи обою цесарю, како створиша миръ, и урядъ положиша межю Грецькою землею и Рускою, и клятвы не переступати ни грецемь, ни руси.
И живяше Олегъ, миръ имея къ всемъ странамъ, княжа въ Киеве. И приспе осень, и помяну Олегъ конь свой, иже бе поставилъ кормити, не вседати на нь. Бе бо преже въпрошалъ волъхвовъ и кудесникъ: «От чего ми есть умьрети?». И рече ему одинъ кудесникъ:[306] «Княже! Конь, егоже любиши и ездиши на немъ, от того ти умрети». Олегъ же приимъ въ уме, си рече: «Николи же всяду на конь, ни вижю его боле того». И повеле кормити и́ и не водити его к нему, и пребывъ неколко летъ не дея его, дондеже и на грекы иде. И пришедшю ему къ Киеву и пребысть 4 лета, на 5 лето помяну конь свой, от негоже бяху рекъли волъсви умрети Ольгови. И призва старейшину конюхомъ, ркя: «Кде есть конь мой, егоже бехъ поставилъ кормити и блюсти его?». Онъ же рече: «Умерлъ есть». Олегъ же посмеяся и укори кудесника, ркя: «То ть неправо молвять волъсви, но все то лъжа есть: конь умерлъ, а я живъ». И повеле оседлати конь: «Да ть вижю кости его». И приеха на место, идеже бяху лежаще кости его голы и лобъ голъ, и слезъ с коня, посмеяся, ркя: «От сего ли лъба смерть мне взяти»?» И въступи ногою на лобъ, и выникнучи змея и уклюну ̀и в ногу. И с того разболевся, умьре. И плакашася по немъ вси людие плачем великом, и несоша ̀и, и погребоша ̀и на горе, иже глаголеться Щековица; есть же могила его до сего дни, словеть могила Олгова.[307] И бысть всехъ летъ его княжения 33.
Се же не дивно есть, яко от волъхвования сбывается чародейством.[308] Якоже бысть во царство Деметьяново, некый волхвъ, именемъ Аполоня Тянинъ,[309] знаемъ бяше, шествуя и творя всюду, в городех и в селех, бесовьская чюдеса творя. От Рима бо пришедъ въ Узантию, умоленъ бысть от живущих ту, створити сия: отгна множьство змий и скоропия изъ града, яко не вьрежатися человекомъ от нихъ, ярость коньскую обуздавъ, егда схожахуся бояре. Тако же и въ Антиохию[310] пришедъ и умоленъ бывъ от них, томимомъ бо антиохомъ от скорпий и от комаровъ, створи скорпий медянъ и погребе и́ в земли, и малъ столпъ мраморянъ постави надъ ним. И повеле трость держати человекомъ, и ходити по городу, звати, тростемъ трясомомъ: «Бес комара граду». Тако изъщезоша изъ града комари и скорпия. И спросиша же и пакы о належащемь на граде