674 пушки, окроме 2 верховых пушекъ огненныхъ
[800]; техъ было верховых 32 пушки. А весь наряд былъ у них покованъ на цепях, боясь того, чтоб мы, на выласках вышед, ево не взяли. А было с пашами турскими людей ево под нами розных земель: первые турки, вторые крымцы, третьи греки, четвертые серби, пятые арапы, шестые мужары
[801], седмые буданы, осмые башлаки
[802], девятые арнауты
[803], десятые волохи
[804] первые на десять митьяня
[805], второе на десять черкасы
[806], третие на десять немцы. И всего с пашами людей было под Азовым и с крымским царемъ по спискам их браново ратного мужика, кроме вымышлеников
[807] немецъ и черных мужиковъ и охотников, 256 000 человекъ.
А збирался турской царь на насъ за моремъ и думал ровно четыре годы[808]. А на пятой год онъ пашей своих к намъ под Азовъ прислалъ.
Июня въ 24 день в ранней самой обедъ пришли к нам паши его и крымской царь, и наступили они великими турецкими силами. Все наши поля чистые от орды нагайския изнасеяны. Где у насъ была степь чистая, тутъ стали у насъ однем часомъ, людми их многими, что великия непроходимыя леса темные. От силы их турецкие и от уристания[809] конского земля у нас под Азовым погнулась и реки у насъ из Дону вода волны на берегу показала, уступила местъ своихъ, что в водополи[810]. Почали оне, турки, по полямъ у нас ставитца шатры свои турецкие и полатки многие и наметы[811] великие, яко горы страшные забелелися. Почали у них в полках их быть трубли болшие в трубы великия, игры многия, писки великия несказанные, голосами страшными их бусурманскими. После того у них в полках их почала быть стрелба мушкетная и пушечная великая. Какъ есть стояла над нами страшная гроза небесная, будто молние, коль страшно громъ живетъ от Владыки с небесе. От стрелбы их той огненной стоялъ огнь и дым до неба; все наши градские крепости потряслися от стрелбы ихъ огненные, и солнце померкло во дни том светлое, в кровь обратилось, какъ есть наступила тма темная. Страшно нам добре стало от них в те поры и трепетно и дивно несказанно на их стройной приход бусурманской было видети. Никакъ непостижимо уму человеческому в нашем возрасте того было услышати, не токмо что такую рать великую и страшную и собранную очима кому видети. Близостию самою оне к нам почали ставитца за полверсты малыя от Азова-города. Их янычарския головы строем их янычерским идутъ к нам оне под городъ великими болшими полки и купами на шаренки[812]. Многие знамена у них, всех яныченъ[813], великие, неизреченные, черные бе знамена. Набаты у них гремятъ, и в трубы трубятъ и в барабаны бъют в великия ж несказанныя. Двенатцать их головъ яныческих. И пришли к нам, самою близостию к городу стекшися. Оне стали кругъ города до шемпова в восмъ рядовъ от Дону, захвати до моря рука за руку. Фитили у них у всех янычар кипят у мешкетовъ их, что свечи горятъ. А у всякого головы в полку янычаней по двенатцати тысящей. И все у них огненно, и платье на них, на всех головах яныческих, златоглавое, на янычанях на всех по збруям их одинакая красная, яко зоря кажется. Пищали у них у всех долгие турские з жаграми