И лучилося царю опять ехать тою же дорогою мимо тое же мизгити. И сидят на той мизгити две совы, друшка к друшке носами, кабы что говорят. И царь, на них глядя, вспаметовал да учал спрашивать: «Кто, де, бе же у меня языку птичью гораздъ?» И царь того спамятовал: «Мужика тут видал, а отдал его Алтыну Золотому Слову, а велел ему тому языку научитись». И он кликнул Алтына Золотова Слова: «Учился, де, ты у того мужика языку птичью?» И он царю сказал: «Научился, де, государь. Токо, де, тебе, государю, не явил, не къ слову сказати». «Поеди, де, да послушай, что, де, две те совы межи собою говорят».
И он к нимъ поехал, да приехал опять от них, да учал царю сказывать: «Великое, де, дело, государь, говорят, да не смею тебе, государю, сказывати». Да приник к царю на ухо и учал сказывать: «Государь, де, царь, вольной человекъ! Слышел, де, есми, что оне говорят, да не смею тебе, государю, сказывать: блюдусь от тебя, государя, опалы». И царь ему молвилъ: «Скажи, де, не блюдися. Мне, де, про чюжие речи, тобя про что[1728] казнити?» «Говорят, де, государь, оне, сидячи, о сватание. А женит, де, сова у совы сына; дает, де, сова сове приданые триста селищ пустых[1729]. А та, де, у ней просит тысячю селищ пустых, а трех сот не возьмет. А имъ то и кормление, что ищет себе по пустым селищам мышей да и всякого гаду, тем и кормятца. И она молвила той сове: «Будет, де, не возьмешь трех сот селищь, а больши, де, четырех сот селищ дати нельзя, потому — будет царь наш еще побудет на государьстве, а повыпустошит и больши тово, и яз тебе дамъ и две тысячи. А будет государьство переменитца, или тово Богъ скротит, а станет лготу давать и дани поубавит, и государьство опять полно наполнитца, селища опять жили будут, и мне тебе болши четырех сот селищ дать нельзя».
И царь услышел то слово, удивися и учал себе размышлять: «Гораздо, де, есми немилостив, что про меня птицы розсужают, уведав, де, мое немилосердие ко всей земле моей».
И от тех местъ сталъ царь милостив и првосуден, и лготу сталъ давать, и дани поубавил, и опять стало все жило, и Алтына Золотого Слова учал царь жаловать больши старово.
Видишь, разумъ каков человеческой? Разумной человекъ не одну душу свою спасетъ, но и людцкия многия.
Повесть состоит из двух коротких новел (притч), основанных на восточном фольклоре. Оба сюжета были включены в конце XVII в. в «Книгу мудростей и лжи» мусульманского кавказского писателя Сулхана Сабы Орбелиани (1658—1725), состоящую из собранных им народных повестей и притч. Рассказ о двух совах широко распространен в азербайджанском фольклоре и зафиксирован в классических бейтах великого азербайджанского поэта XII в. Низами, в его эпосе «Сокровищница тайн» («Рассказ о шахе Хосрове Нуширване и его везире»); текст повести весьма близок тексту Низами (см.: Ни зам и Гяндже ви. Сокровищница тайн. Баку, 1947. С. 56—59 / Пер. М. Шагинян). В раскрытии основной идеи фольклорного источника (похвала человеческому разуму, помогающему людям защитить свое достоинство в условиях деспотического правления, похвала мудрому — «золотому» — слову, спасающему человеческую жизнь) повесть близка таким выдающимся памятникам переводной и оригинальной русской литературы XI—XVI вв., как «Повесть об Акире Премудром» и «Повесть о Петре и Февронии», также выросшим на основе эпического нравственного идеала. Время написания повести может быть определено лишь приблизительно как начало XVII в. (один из двух известных списков повести датируется 1629—1640-ми гг.). Заглавие повести, имеющееся в списках («От книг бытей татарских»), указывает не только на источник, но и на среду возникновения повести: она была написана в кругах книжников, имевших доступ к «татарским книгам» или к устным пересказам восточных притч (известно, что русские посольства в Персию в первой четверти XVII в. — Ивана Петлина, Федора Котова — записывали «татарские» рассказы). Древнейший список повести находится в конце рукописи, содержащей Пискаревский летописец, созданный в 1610-х гг. в кругах московских приказных (автор его, по гипотезе акад. М. Н. Тихомирова, — знаменитый книгопечатник Никита Фофанов, закончивший работу над ним в Нижнем Новгороде в 1612—1615 гг.). Предположение об авторе повести как о человеке, связанном с печатным или посольским делом, хорошо согласуется с ее основным смыслом: образованные люди — «въ государьстве годны», разум спасает души.