Терпения же и проповедания ужасеся диавол и нача трепещущи глаголати: „Горе мне, что сей муж творит, и кто ми возвестит будущаго гнева бежати? Горе мне, яко будущая возвещает, един стоит пришедший у народа и всех учит, укоряет и обличает Ирода и советницу мою Иродиаду! Горе мне, ничтоже могу сотворити ему, но вниду во угодницу мою Иродиаду и наполню ея гнева".
И скверная любодеица испусти гнев свой на праведного, не убояся великого во пророцех: скакавши и плясавши Иродовии, и полюбися плясание Ироду, и клятся Ирод дати и до полцарствия своего. Она же, научена матерью своею, испроси главу Иоанна Предтечи. Ирод же повеле Иоанну главу отсещи, и усеченною главою Предтечевою, яко яблоком, поиграв на блюде. Егоже в пустыни дивии зверие убояшася, змии и аспиды честно нозе его лижуще, а жена зла такова светильника не убояся.
А великого во апостолех евангелиста Иоанна Богослова, наперстника и возлюбленника и друга Господня, со учеником его Прохором злая жена по ланитама бияху.
А великого во святителех покаянию проповедника, вселенней учителя и светилника Иоанна Златоустого, учение же его во всю вселенную проиде, яко река многотекущая, царица властолюбица, не терпя обличения его, с престола его изгна и в далныя страны в заточение засла его.
Слыши, сыне мой, уразумех ли еси словеса моя, яко тебе про праотец и про патриархъ, и про пророк, и святых апостол, и святых отецъ рекох, елико они пострадали от неистовства женского, толико разумных пострадали от них, ибо диавол не может самъ сотворити таковыя пагубы святым, якоже наводит злыми женами, то бо есть оружие дияволе, и мечь сатанин и оболгателница святым.
И обретохом азъ написано в „Старчестве": „Некто человекъ добронравен живяше со злою женою и имея семь сынов, а все в совершенном возрасте, и многаго ради злонравия ея наказуя муж жезлом, она же окаянная убеже в некую пустыню к некоему затворнику старцу, толкися, глаголаше: «Сего ради пришла к твоей святыни, да избуду напрасные смерти». Он же прият ю в пещеру свою. И помале прелсти его окаянная, и падеся с нею, яко со своею женою, и елико муж ея бияше, она же к затворнику убегаше в пустыню и глаголаше: «Уморю мужа своего». Потом же муж ея бияше про злонравие ея, она же умори мужа своего и шести сынов умори по единому, а седмый сынъ, шед во град, сказа народу, и изыдоша людие в пещеру, яша старца и жену ту и, испытавше ихъ огнемъ, сожгоша".
О сей повести не могу глаголати без слез многих и горкого воздыхания, понеже очи мои зелне плачют и душа моя люте трепещет. Слыши, сыне мой, кто не прослезится о сем великом старце? Зде огнем скончася, а в будущем веце зле лютей адской муце предастся! О люте! Очи мои слезы многия испустиша, а душа моя зжалеся и сердце мое восколебася! Колико сей старец подвизався в пустыни, со многочисленными бесы боряся, а женою злоокаянною вмале прелстися и погибе, о сем всяк да восплачет умилными слезами и горким воздыханием, сердечным возрыданием!