А не силная туча затучилася,
а не силнии громы грянули:
куде едетъ собака крымской царь?
А ко силнему царству Московскому:
«А нынечи мы поедемъ к каменной Москве,
а назадъ мы поидемъ, Резанъ возмем».
А какъ будутъ оне у Оки-реки,
а тут оне станут белы шатры роставливать.
«А думайте вы думу с цела ума:
кому у насъ сидеть в каменной Москве,
а кому у насъ в Володимере,
а кому у нас сидетъ в Суздале,
а кому у насъ держать Резань Старая,
а кому у насъ в Звенигороде,
а кому у насъ сидеть в Новегороде?»
Выходитъ Диви-Мурза сын Уланович:
«А еси государь нашъ, крымской царь!
А табе, государь, у насъ сидеть в каменной Москве,
а сыну твоему в Володимере,
а племнику твоему в Суздале,
а сродичю в Звенигороде,
а боярину конюшему держать Резань Старая,
а меня, государъ, пожалуй Новымъ городомъ:
у меня лежатъ тамъ светъ-добры-дни батюшко,
Диви-Мурза сынъ Улановичъ».
Прокличет с небесъ Господенъ гласъ:
«Ино еси, собака, крымской царь!
То ли тобе царство не сведомо?
А еще есть на Москве Семьдесятъ апостоловъ
опришенно Трех святителей,
еще есть на Москве православной царь!»
Побежалъ еси, собака, крымской царь,
не путемъ еси, не дорогою,
не по знамени, не по черному!