* * *
Литература первой половины XVI века опережает свое время. Она не следует слепо за действительностью, а, исходя из нужд и забот своего времени, указывает и подсказывает пути, по которым эта действительность станет развиваться, неся в себе добрые тенденции, но отчасти и зародыши будущих злоупотреблений властью, когда государь утвердится в своих идеях вседозволенности для него.
Перед нами в первой половине XVI века один из высших подъемов сознания литературой своей ответственности перед судьбой страны и народа. Многое в этом подъеме опережало свое время, многое было и правильного и ошибочного, ибо писатели судили на уровне своего времени, исходя из его представлений и ошибаясь в пределах опять-таки своего времени, однако вместе с тем они постоянно поднимались над своей эпохой, стремились не только заглянуть в будущее, но и предопределить ход истории. Одно положительное явление совершенно несомненно и бесспорно: в литературу вошли новые общественные и отвлеченные темы, новые мысли, новая терминология — особенно политическая и философская, множество новых понятий, расширилась жанровая система в сторону ее обмирщения.
Уже в первой половине XVI века мы можем заметить многие явления, которым суждено было стать типичными для литературы второй половины XVI века и всего XVII века. Одним из таких новых явлений было появление в литературе имен светских писателей. Как правило, до XVI века литература светского характера была в основном безымянной. Мы не знаем имени даже автора «Слова о полку Игореве». По именам мы знаем по преимуществу писателей церковного направления — авторов проповедей, поучений, житий святых, изредка летописцев. Сейчас, в первой половине и середине XVI века, в связи с ростом личностного начала, становятся известными и значимыми имена авторов светских публицистических произведений.
Д. С. Лихачев
Подготовка текста, перевод и комментарии Л. А. Ольшевской
Понеже убо мнози изъначала отъ отець начаша чинити повести преже бывшихъ отець, имьже ти сожителствоваша и отъ нихъ слышаша, инаа же сами видеша и слышаша, странствующе по монастыремъ, и по лаврамъ, и по пустынямъ, — бывающаа чюдеса отъ Бога и святыхъ его, уже отшедшихъ къ нему, инаа же отъ пребывающихъ еще въ мире семъ, и не точию сами отъ сихъ ползовашася, но инемъ писаниемъ предаша въ древняа роды, не скрывше таланта, яко добрии строителие благодати Владычня,[1] яко да не забвена будутъ леты Божиа чюдеса и святыхъ его, — изволися и мне последовати преданию святыхъ отец,[2]