И во единъ ото дний не пришедшу ему на утренее словословие, пославъ отець, възбужающаго братию; онъ же, пришедъ со огнемь, обрете его лежаща на коленехъ предо образомъ Божиимъ и пречистыя Богородица, и четкы въ рукахъ держаща, и слезы на лице многи имуща — на коленопреклонении душу свою Богу предасть. Посланный же братъ, мневъ его спяща, и хоте его возбудити, и обрете его отшедша ко Господу. Таковыя убо смерти Богь посылаетъ на готовыхъ, насъ устрашаа, неприготованныхъ, и на покаяние обращая, еже всегда помышляти безвестное нашествие смерти.
По скончании же его, по времени, намъ исповеда старець Иосифъ о свете, иже осиа преже реченнаго инока Еуфимиа, и како възбрани ему не внимати таковыхъ. Мы же начахомъ разсужати таковаа на благая. Онъ же глагола намъ: «Аще и блага будетъ, но намъ ни на коюже ползу таковая, но отвращати и не приимати, да не вместо пастыря волка приимемъ. Некоему ото отець явися Сатана, и светомъ неизреченымъ облиста, и глагола ему: “Азъ есмь Христосъ”. Онъ же смежи очи свои и глагола ему: “Азъ Христа не хощу зде видети”». Колми паче намъ, немощнымъ, и въ последнее сие время не искати таковыхъ, но послушание имети, и тружатися телесне, и посту и молитве по силе прилежати, и смирению, еже имети себе подо всеми (сие бо есть покровъ всемъ добродетелемъ) и полагати начало.[45]
Якоже у насъ инокъ Феогностъ, по мирьскому пореклу Скряба, иже положи начало житию своему сице: вместо свиты отъ тела положи броня железны да на всякъ день совершаше псалмы Давидовы, да пять каноновъ, да тысящу коленопреклонениа, да пять тысящь Исусовыхъ молитвъ. И не измени таковаго правила и до кончины своея, и по трехъ летехъ отойде ко Господу. Якоже Епифание, иже бе отъ великихъ и славныхъ, отверьжеся мира въ юности и пребысть въ послушании. Якоже древний Досифее пять же точию летъ со смирениемь въ нищете работая всемъ, яко незлобивый агнець и голубь целый, и по пяти летъ отъиде къ Господу. И Давидъ юнный, иже седми летъ престрада, якоже древний Иевъ: червемъ ногу его грызущимъ, глаголемымъ волосатикомъ,[46] и по вся нощи и спати ему не даяху, но со стенаниемъ гласъ испущаше и сущимъ съ нимъ не даваше почити. И въ той болезни скончася и отойде къ Господу. И инии мнози въ нашей обители со смирениемъ по силе подвизашася и послушаниемь; яко вещни суще, по Лествичникову слову, вещно и житие изволиша проходити.[47] И вси ти веруютъ Богу, яко спасение получиша.
Поведаю же вамъ ино чюдо преславное, еже слышахъ ото отца Никандра, иже въ странахъ родившагося Литовьския земля и жительствовавшаго тамо. И въприхожение еже къ Угре безбожнаго царя агарянскаго Ахмата