Ловцем же их задевахутся рыбы паче градскых ловцемъ. Аще бы играя, петровстии ловци въвръгли сеть, то множество рыбъ, а градстии ловци, тружающеся много, оскудеваху.
И реша же ловци князем: «Господине княже, аще петровьстии ловци не престануть ловити, то езеро наше будеть пусто. Они бо вся рыб поимаху». Правнуци же стараго князя глаголаша Юрию: «Слышахом исперва, еже дедъ вашь грамоты взя у прародитель наших на место монастыря вашего и рубежи землям его, а езеро есть наше, грамоты на нь не взясте, да уже не ловят ловци ваши». И събыстся пророчество стараго князя, брата царева Петра, иже рече о обиде внук пред грамотою.
Слышавше сиа Юрие, внукъ Петров, и поиде въ Орду, сказася правнукъ брата царева. Дяди же его честьми мнозими почтиша его и дары многы даша и посолъ у царя исправиша ему. Прииде же посолъ в Ростов и съде при езере у святаго Петра и Павла. И бысть боязнь княземъ царева посла, суди их съ внукомъ Петровым. Юрий же пред посломъ положи вся грамоты, и посолъ възрев на грамоты и рече княземъ: «Не лож ли суть грамоты сия купля? Ваша ли есть вода, есть ли под нею земля? Можете ли воду сняти съ земли тоя?» И отвещаша князи: «Ей, господи, не ложъ грамоты сиа. А земля под нею есть; вода наша есть отчина, господи. А съняти ея не можем, господи». И рече посолъ царевъ, судиа: «И аще не можете сняти воду съ земля, то почто своею именуете? А се творение есть вышьняго Бога на службу всем человеком». И присуди по земле и воду Юрию, внуку Петрову, посол царевъ: «Како есть купля землям, тако и водамъ». И вдаст Юрию грамоту съ златою печатию по цареву слову и отъиде. Князи же ростовстии и не можаху зла сътворити ничтоже Юрию. И утишися житие их и на многа лета. И славяху Бога, якоже навыкоша у родитель и творити память святым апостоломъ съ слезами и радостию, поминающе съ въздыханиемъ чюдеса их, и памяти поминати годовнии родители съ великыми милостынями.
И възрасте же правнукъ Петровъ — у Юрия сынъ Игнатъ. И при его животе съдеяся сия.
И прииде Ахмылъ[112] на Рускую землю и пожже град Ярославль и поиде к Ростову съ всею силою своею, и устрашися его вся земля, и бежаша князи ростовьстии, и владыка побеже Прохоръ.[113] Игнат же извлекъ мечь и согони владыку и рече ему: «Аще не идеши со мною противу Ахмыла, то самъ посеку тя. Наше есть племя, сродничи». И послуша и его владыка съ всем клиросом, в ризахъ, вземъ крестъ и хоруговь, поиде противу Ахмыла. А Игнатъ пред кресты съ гражаны и, вземь тешь царьскую — кречеты, шубы и питие, край поля и езера ста на колену пред Ахмыломъ и сказася ему древняго брата царева племя: «А се есть село царево и твое, господи, купля прадеда нашего, идеже чюдеса сътворяхуся, господи».