Мои колени сильно дрожали поэтому, я не была уверенна, что смогу стоять.
— Ты никогда, слышишь, никогда не сможешь быть счастлива пока я тебя не разрешу. Ты будешь делать все, что я тебе скажу.
— Не буду. Я больше не буду тебя слушать. — шепотом сказала я и отвернулась.
— Не смей отворачиваться от меня. — Его рука схватила меня за горло, и он сжал его, таким образом, доказывая свою власть. — Ты будешь меня слушать, иначе ты никогда не узнаешь о своих родителей. Я сделал все, чтобы они тебя не нашли. Ты обязана мне жизнью.
— Почему я?
— Я хочу мести за своего брата. Я хочу каждого уничтожить, кто виновен в его смерти. И первый будет твой друг. Говори ты все сделаешь? — его терпение было на грани.
Я покачала головой.
— Н… нет. Я не смогу.
Быстрым движением, дядя сунул руку за спину и вытащил из-за пояса пистолет.
Я знала, что он был там. Я видела, как он блестел, как черная смерть. Он подошёл к креслу и грузно в него уселся. Его челюсти были стиснуты, глаза сужены. И кармана своей рубашки он достал фотографию. На ней были изображены трое, как мне показалось это была семейная фотография.
— Выбирай. — в руке он держал пистолет и демонстративно, с грохотом положил на стол. — Твои родители или парень.
Я мельком взглянув на фотографию я увидела совсем немного. Не цветное. Только черное и белое.
Мой разум упорно обрабатывал информацию, поглощая шумы и приходя к диким выводам о том, что происходило передо мной. Перед мной стоял непростой выбор.
Я хотела получить ответы, но не хотела показывать свою слабость. Если я не буду подталкивать, сколько я смогу узнать из его оговорок и случайно проскальзывающих фраз?
Почему я не могу вспомнить?
Мой живот ныл от боли, от горя — потеряв последнее, что я не могла вспомнить. Это намного больнее, чем что-либо.
Виктория
В доме было необычайно холодно, когда я тихонько спускалась по лестнице вниз. Было темно, и лишь свечение от сине-красных лампочек, мигающих за окном, освещало мой путь. Я остановилась в лестничном пролете, моя хватка усилилась на перилах, холодок прошелся по коже, вызвав мурашки.
Я знала, что так будет, — предвидела и боялась, — но мое дыхание все равно учащается из-за осознания того, что я в ловушке.
Я так боялась этого дня, тайно надеясь, что мне достанется другой выбор, но где я сейчас и что я делаю?
То сжимаю, то разжимаю; то вновь сжимаю, то снова разжимаю кулаки. Проходят секунды. Или минуты? Я стояла и смотрела на Виктора. Я снова забралась к нему в комнату через балконную дверь.
Приросла к месту, не двигаясь вообще. Он не знал, что я была у него дома. Даже не догадывался о причине моего прихода.