- Алекса должна быть в номере, - поразительно спокойно отвечает Марсель и на меня даже не смотрит. - А мы не вместе. Я встречался с Максом Разумовским в баре неподалеку, а, выходя оттуда, увидел Агату одну-одинешеньку. И вот, веду домой. В смысле, в отель.
- Под конвоем? - улыбается Артем.
- Приходится, - в тон ему усмехается Марсель, а я стою на ватных ногах, почти повиснув на руке у Артема.
Марсель лжет так естественно и умело, что это меня пугает и еще сильнее заставляет чувствовать себя предательницей, даже преступницей.
Сама я тоже собиралась наплести ему что-нибудь убедительное, но до уровня “врать как дышать” мне очень далеко. Я вижу, что Артем так легко обманут, и мне становится нестерпимо обидно за него. Оказывается, лгать самой и видеть, как это делают другие, автоматически превращая тебя в соучастницу не только преступления, но и последующего обмана - принципиально разные вещи. Чувство вины, особо не беспокоящее меня ранее, сейчас вдруг накатывает с такой силой, что я готова прямо здесь и сейчас признаться ему во всем.
На мгновение закрыв глаза, я мысленно собираюсь с духом и делаю глубокий вдох.
- Тём…
Глава 28
Оказавшись, наконец, в номере, я сразу иду в душ. Хочу смыть с себя и чудовищный винегрет тошнотворных клубных “ароматов”, и горький стыд от только что состоявшегося разговора, налипший на меня, словно приторно-сладкая цветочная пыльца на влажное тело.
Стою, прислонившись спиной к темному кафелю на стене, и, направив лейку на себя, позволяю мощным струям - на этот раз излишне горячим, а не ледяным - сбивать с меня все разочарования и потери сегодняшнего дня.
Потом намыливаю мочалку-спонж и остервенело тру сильно покрасневшую от высокой температуры и напора воды кожу, жалея, что в отеле не оказалось мочалки вроде тех, что вяжет из жестких полипропиленовых нитей моя баба Поля. Вот они справляются с задачей, достаточно небольшой силы трения, чтобы они буквально вскрыли каждую клеточку на теле и вытащили оттуда все, что могло в них забиться. Вместе с клеточной памятью.
А когда, обновленная и разгоряченная выхожу из ванной, вижу всё еще одетого Артема, который сидит в кресле напротив и поднимает на меня воспаленный взгляд потухших синих глаз.
“Он знает”, - молнией пролетает в голове догадка, и сердце замирает, а вместе с ним останавливается и дыхание.
Он горько спрашивает:
- Что у тебя с Марселем?
Сердце падает, словно оно привязано к тарзанке, и кто-то запустил ее с огромной высоты, а я едва не спотыкаюсь на ровном полу.
- Ничего - лепечу испуганно, сама понимая, как неубедительно это звучит.