Ох, и чувствительная у тебя попа, тётя Доля! Прям подгадала тютелька в тютельку. Ладно, залп "Авроры" по Зимнему отменяется – как говорил наш трудовик. Зачехлим пока пушки. Подождем до завтра.
Нистар, все еще сопя от обиды, подождал, пока я немного успокоюсь, уселся на столе, скрестив лапки на груди, и сказал:
– Алиса, нам нужно очень серьезно поговорить!
Вот тоска зеленая! Сейчас точно будет морали читать.
– Не грузи, а? – попросила я. – Не до тебя сейчас. И так тошно! Грусть-тоска меня съедает.
Тьфу ты! Это просто вирус какой-то: как Долю послушаю, так тянет на сказочно-былинный язык среднерусской возвышенности.
– Это решительно невозможно! Тема настолько животрепещущая и наболевшая, что откладывать разговор просто смерти подобно! – крылышки Нистара нервно вздрогнули.
– Судя по вступлению, мне придется спасать мир, не меньше, – я принялась рассматривать свои ногти.
Кстати, подпилить их совсем не мешало бы, и я отправилась в ванную комнату за пилочкой.
– Насчет мира не знаю, но тебя спасать точно нужно, – дракоша решительно направился за мной в ванную.
– Угу, – я нашла в шкафчике пилочку, быстро выскочила в комнату и попыталась прикрыть за собой дверь, чтобы оставить этого зануду в ванной.
Но Нистар ловко подпер дверь хвостом, не давая мне плотно ее захлопнуть, и просочился в комнату вслед за мной.
– Итак, Алиса, судя по твоим попыткам избежать разговора, ты уже догадалась о чем речь пойдет.
– Ну, наверное, – я сосредоточенно пилила ногти.
– И это правда. Твое поведение отвратительно и больше так продолжаться не может!
– Ну уж какая есть! – огрызнулась я.
– В то-то все и дело, что такая, как есть, отбор уже проиграла.
– Это чегой-то? – вспылила я. – Такую, как я, и в академию взяли, между прочим.
– Да ты пойми, что я за тебя волнуюсь! – он выхватил у меня пилочку, взял двумя лапками за руки и доверительно заглянул в глаза. – Судьба – это не только способности, это поведение, понимаешь? Привычки, воспитание, этикет, наконец!
– Ну звиняйте! Графьями не родились! Но у таких, как я, тоже есть судьба. И вот я буду судьбой для таких девчонок, кого тоже ваш Фатумор по головке с детства не погладил. И нитку золотую, если и вложил, то в кардашьян, а не в "Форбс".
– Никто тебя такую судьбой не сделает, как же ты этого не понимаешь? – вдруг закричал он.
Я аж вздрогнула! В его мягком, чуть мультяшном голоске, вдруг проклюнулся совершенно чужой мужской голос. Бархатный, сильный и очень красивый. Видимо, я уставилась на него с таким недоумением, что он глубоко вздохнул и произнес в своем обычном тембре: