— Господи… — прошептала Софья, прижимая похолодевшие пальцы к вискам. — Господи, но как же… Значит, все напрасно?.. Значит, все-таки лучше было бы туда?.. Туда, вниз… Как мама?.. Она перестала мучиться, и я бы… я бы тоже…
Владимир встал. Обошел почти погасший костер, подбросил в него веток, подул на угли и, когда огонь разгорелся и затрещал снова, сел рядом с Софьей.
— Вам надо исчезнуть, Софья Николаевна, — задумчиво сказал он. — И исчезнуть так, чтобы все думали, что вы мертвы. Наверное, лучше всего будет сделать так: мы оставим ваше платье здесь, на берегу, его рано или поздно найдут, а вас сочтут утонувшей.
— А куда я денусь, позвольте спросить? — невесело поинтересовалась Софья. — В этом мужицком платье, которое с меня падает? Возможно, и доберусь до Юхнова, но…
— В Юхнов вам нельзя, — тут же перебил Владимир. — Туда как раз едет Мартемьянов, а у вас, верно, нет там знакомых, которые могли бы вас прятать и не болтать?
Софья молча покачала головой.
— Вы пойдете в Калугу, — решил он. — У меня есть немного денег, я одолжу вам. И напишу письмо в тамошний театр, антрепренер Чаев хорошо меня знает, я работал у него целый сезон…
— Вы еще и актер?.. — меланхолично спросила Софья.
— И актер, и гимнаст, и бутафор, и сверх того сапоги тачаем, — пошутил Владимир, имитируя говорок приказчика базарной лавки, и Софья невольно улыбнулась. — Театральный народ дружный, вас примут без лишних разговоров. Сезон уже начался, думаю, вас тут же выпустят на публику.
— Владимир Дмитриевич! — поняв наконец, что он говорит серьезно, Софья пришла в ужас. — Я… я не актриса! Я никогда не училась играть! У меня нет призвания…
— Призвание вам как раз ни к чему, — деловито заверил Владимир. — У вас есть великолепная внешность и необыкновенный голос, этого больше чем достаточно. Поверьте, Софья Николаевна, я знаю толк и в актерах, и в женщинах.
Последняя его фраза несколько покоробила Софью, и она лишь сухо кивнула в ответ. Но Владимир этой сухости, казалось, не заметил.
— А если вы согласны, то надо спать. Завтра на рассвете вы уже должны будете уйти отсюда. Доброй ночи… будущая богиня калужской сцены. Вас ждет успех.
У Софьи не было сил ни спорить, ни парировать. Слишком мучительным, слишком тяжелым был этот день, слишком много всего произошло, слишком быстро и бесповоротно изменилась ее жизнь. Софья молча легла на расстеленную мешковину, накрылась зипуном и через минуту уже спала — неподвижно, бесшумно. Владимир еще раз оживил костер, сел ближе к нему и снова застрочил в своей книжке, время от времени взглядывая на лицо спящей девушки и улыбаясь своим мыслям.