В этот момент строгий хозяйский взор заметил, как мимо нее за амбаром, быстро прошмыгнули в кусты две крестьянские девицы, нанятые вчера на работу в огородах и одетые в старенькие залатанные тулупчики, перепоясанные толстыми веревками. Головы их покрывали темные платки, из-под тулупчиков болтались почти до земли коричневые суконные поневы. Ольга Андреевна строгим голосом окликнула их. Расспросив девиц, куда и по какой надобности она «спешат», хозяйка велела все бросить, никуда не бежать, а ступать к луковым грядкам, класть под них навоз и рыхлить землю. Напоследок, она сурово пригрозила бездельницам, что через час сама лично придет проверить, как они работают и что будет сделано.
Проходя мимо флигеля, она нагнулась и посмотрела под нижнее крыльцо, острым и дотошным глазом подмечая – какая внизу солома? «Так и есть! Солома – была несвежей, а крыльцо – в песке. Войлок при входе тоже лежит нечищеный, свалявшийся. У входа – грязь вперемешку с опилками. Непорядок! Такую же картину она увидела и около кухни. «Ох, и попадет сегодня бездельнице….», – решила она, поднимаясь по ступенькам и воинственно вступая на порог кухни.
– Бог в помощь! А вот и я! Пришла, посмотреть, что за дела тут творятся, – провозгласила она, но, не успев сделать и пяти шагов, вскрикнула, потому что чуть было не наступила на большого и рыжего кота, который, подняв хвост трубой, стремительно бросился ей под ноги, стремясь к выходу.
Это был пушистое и упитанное животное. Замерев, будто вкопанный, выгнув рыжую спину ровной дугой, он глядел возмущенными янтарными глазами на вошедшую хозяйку. Раздраженно урчал, держал в зубах огромного карася, и явно опасался, что добычу у него сейчас отберут, поэтому, надо бы испугать вошедшего человека, а затем самому спастись от него бегством. Пришлось Ольге вернуться и отворить перед ним дверь со словами:
– Ох, ты ж, разбойник, Рыжик. Ну, иди, иди на двор, ешь своего карася….
Круглолицая и раскрасневшаяся от усиленной непрекращающейся работы, стряпуха сидела на высоком стуле возле выскобленного добела круглого, почти во всю кухню стола. Жар шел от большой, недавно побеленной печи.
Стряпуха Глафира была пышной на вид, спокойной и добродушной женщиной с круглым и румяным, как блин, лицом. Она была отменной поварихой, и никто, как она, не готовил также отменно исконно русские кулебяки и пироги, расстегаи и сбитни. Попав много лет назад вместе с молодой своей хозяйкой в купеческий дом, стряпуха в первые трудные дни новой семейной жизни и очень поддерживала своим участием и ласковым словом растерявшуюся поначалу от нового уклада Ольгу Андреевну.