Одной рукой Глафира вытирала свой вспотевший лоб, другой – быстро замешивала в миске творожник. Скоро должен был подоспеть Григорий и забрать уже готовые блюда к хозяйскому завтраку.
В чугунке в печи у кухарки уже давно томилась обеденная картофельно-куриная похлебка, распространяя по всей кухне чудесный аромат. Рядом с кухаркой, на круглом подносе лежали сложенные горкой, ржаные ватрушки с творогом и ржаные пироги с картофелем и репой. Возле подноса с пирожками и ватрушками на столе возвышались разнообразные чугунки, кастрюльки и сковородки. Здесь же лежали неубранными рассыпанные шкурки от репы и картофельные очистки, которые – с точки зрения пришедшей хозяйки – уже давно пора было бы сбросить в деревянное корыто, приготовленное для свиней и стоящее под столом.
Рядом, с яростно месившей тесто стряпухой сидела еще одна женщина в темном длинном суконном сарафане, подпоясанном светлым фартуком. Это была та самая ключница Авдотья, с которой у хозяйки и предстоял сейчас серьезный разговор. Левой рукой она аккуратно и ловко отламывала от ржаного пирога крошки и быстро засовывала их себе в рот, запивая водой из жбанчика, а правой рукой записывала в промасленном смятом листке, лежащем перед ней, цифры для отчета. При этом ее зоркий взор не отрываясь, шарил по столу, подсчитывая количество получающихся ватрушек и пирожков. Увидев появившуюся в дверях грозную хозяйку, Авдотья вскочила со скамьи и испуганно закрыла рот ладошкой, пытаясь поскорей дожевать то, что было у нее еще не проглочено.
Жирные черные мухи настырно и гневно жужжали возле маленьких распахнутых окошек. Они путались в белоснежном кружевном тюле, лениво пикировали на подвешенные к потолку липкие ленты, специально смазанные медом для ловли назойливых и обнаглевших насекомых.
Аккуратно смахнув хлебные крошки со стола к себе в ладошку и высыпав в корыто, Ольга Андреевна деловито махнула рукой Авдотье, показывая, чтобы та садилась. Сама присела за стол и вынула из кармана домашнего платья свою заветную бухгалтерскую тетрадочку с карандашом, приготовившись записывать приходы и расходы за прошедший день.
Но тут ей опять помешали. Загромыхало скатившееся с крыльца коромысло, и поставленные на крыльцо ведра, кто – то чихнул, потом чертыхнулся и рывком распахнул дверь.
Сгибаясь под тяжестью ведер с водой, в кухню влетел парнишка лет десяти. Звали его Артёмка. И был он сыном кучера Еремея и родной стряпухин племянник.
Артёмка был ровесник Тани и большой сорванец: кричал громче всех крестьянских ребятишек, живущих за рекой в деревне, да так, что его вопли слышались и в усадьбе. А когда мальчишка дразнил петуха Пирата у них во дворе или хозяйских кур, или гикал, разбегаясь от обрыва вместе с другими такими же горластыми ребятишками прямо в реку, Ольге Андреевне хотелось заткнуть уши или хорошенько его отшлепать. Рыжие веснушки весело плясали на Артёмкином носу, напоминавшем картошку, а уши сидели по бокам головы почти перпендикулярно к ней. Этот парнишка был тот еще озорник и веселый товарищ её дочкам здесь на даче в их шумных забавах и играх. И поэтому, Ольга Андреевна относилась к нему почти по-матерински, не упуская возможности его повоспитывать.