— М-м-м-м, — застонала нянюшка, — ты снова пришел, мой ласковый звер-р-рь…
Так, где там мои затычки?
Как только все звуки стихли, оставляя в голове лишь чуть звенящую тишину, я прикрыла глаза и приготовилась видеть цветные сны. Но, к сожалению, еще долго прокрутилась на лежанке, постоянно вспоминая карие глаза и глубокий голос.
Натянув подушку на голову, взвыла, так как не могла выкинуть Кайла из своих мыслей. Это становилось опасным наваждением.
Как заснула, даже не заметила.
Тихо отодвинув полог шатра, Аранэль вошел внутрь и огляделся. Шел аккуратно, чтобы не издавать лишних звуков. И хоть храп Анель был довольно громким, это не означало, что он останется необнаруженным.
Девушка уже спала, на половину скрыв светловолосую голову под подушкой. Чудная. Он хорошо слышал, как она крутилась с бока на бок и не могла заснуть. И рискнул зайти только когда кроме храпа ее няни, не осталось никаких посторонних звуков.
Присел на корточки и протянул руку, убирая с лица прядь волос, чтобы не мешала. Если бы не вино, которое он пил из фляги, навряд ли бы рискнул зайти сюда. А так… ноги сами привели его в это место. И теперь он не мог заставить себя уйти.
Лина завозилась и нахмурилась. Затем она распахнула глаза. Посмотрела на Аранэля снизу вверх и прошептала:
— Какой необыкновенный сон.
— Сон, — вторил он ей, но она, разумеется, его не услышала.
Усталость дала о себе знать, и его невеста, прикрыв глаза, снова задремала. Только на губах появилась легкая улыбка.
Кайл встал и направился на выход из шатра.
«Черт меня дернул сюда прийти», — мысленно отругал он себя.
Глава 7. Мы добряки, мы тролли, веселим людей…
Последующие три дня прошли спокойно. С утра до вечера мы были в пути, а ночью останавливались на очередном постоялом дворе. Я все так же спала в одной комнате с Анель, но теперь хотя бы высыпалась, каждый раз благодаря Кайла за то, что нашел беруши.
Никто на нас не нападал и больше не пытался украсть. Ириа все так же плохо себя чувствовала в дороге, однако все же старалась держаться. Увы, но у нее не всегда это получалось. Франческа то и дело вздыхала, жалуясь на долгую и неровную дорогу. Нянюшка… а няня продолжала храпеть и смущать нас своей сонной болтовней. Иногда ее «диалог» доходил до таких пикантных моментов, что мне казалось, что от стыда и смущения я вполне натурально могу сгореть.
Рыжеволосый лакей все чаще бросал на меня задумчивые взгляды, даже не пытаясь скрыть это от моих домашних. Из-за чего те зло сопели и каждый раз приступали к очередной нотации на тему нежелательных знакомств. И подстраивали все так, чтобы и Кайл слышал их слова.