Касаюсь его лица. Он лишь улыбается сквозь сон и трется о ладонь.
— Эцик, подъем! — кричу ему в ухо.
Ноль эмоций.
Да что ж такое? Почему он не просыпается? Что мне делать?
Раньше я думала, что я не знаю, как возбудить мужчин своими формами. Теперь я не знаю, как разбудить одного-единственного.
Ну, нельзя так спать! Так не спят нормальные люди.
Даже Бэлла чувствует мою нервозность. Но как приличная адская белочка, она старается не приближаться к булочнику. А потому залезает в свой камин и поглядывает за моими телодвижениями.
Вода. Я рвусь в уборную. Наливаю воду в небольшую кружку.
Смотрю на безмятежного Эцика, не подозревающего подвоха.
— Прости, Эцик, так надо, — я зажмуриваюсь и наклоняю над его лицом стакан воды.
Слышится всплеск.
Эцик фырчит и что-то бурчит.
Я открываю глаза, посматривая на мужчину. Не помогло. Только теперь подушка и его лицо мокрые.
— Пожалуйста, проснись, — я вновь склоняюсь над ним. — Как же я одна буду?
Беру в ладони его лицо. Так, спящая красавица проснулась в одной сказке от поцелуя. В другом варианте от того, что начала рожать.
Нам же подходит только первый.
Я касаюсь губами его губ, мысленно уговаривая его проснуться. Вкладываю в поцелуй всю нежность, на которую способна. Ту самую, которую он дарил мне этой ночью.
Проснись, пожалуйста.
Не выходит. Я опускаю голову на его грудь, прислушиваясь к дыханию. Сжимаю мужскую руку, поглаживая пальцами ладонь.
А может, это демон что-то сделал с Эциком? Ну, я ему тогда все щупальца пообрываю. Проведу обряд экзорцизма. Затащу в церковь, оболью святой водой, ладаном обмашу!
У-у, какая же я злая. А за любимого вдвойне обидно.
Мои пальцы сжимают.
— Доброе утро, — слышится хриплый мужской голос. — А почему я мокрый?
Я поднимаю голову.
Проснулся! Ура. Я налетаю на него и целую, упираясь рукой в мокрую подушку. Эцик нежно ведет ладонью по моему лицу.
— А мне нравится такое пробуждение, — он поигрывает бровями. — Что-то я так вымотался вчера. Если честно, то сам не ожидал, что усну.
— Уже вечер, — огорошиваю его новостью.
Он недоуменно смотрит на меня, а потом переводит взгляд на окно.
— Что ж… Ничего страшного же не случилось?
— А могло, — я поднимаюсь. — Я уже готова была тут революцию устроить. Экзорцистов позвать.
Эцик усмехается.
— Ой, вот только этого не хватало. Я же голый, — Эцик приподнимает свободной рукой одеяло.
Я прыскаю. Умеет он находить причины.
— Тебе есть чем гордиться.
— Ладно, мир же не рухнул, пока я спал. Галя, прошу меня простить, но мне нужно посетить уборную.