— А с чего я его заплачу, если денег нет?
— Тогда господин Анварио оплатит его, как владелец сарая, — припечатывает Конрад.
Я нервно сглатываю. Эцик не должен платить за мою глупость. Даже продавать нечего, чтобы все оплатить!
И тут мой взгляд цепляется за огненную попу, показывающуюся из-за угла дивана, где сидит Конрад. Белка двигается, скребя чем-то.
— О, у вас еще и крысы тут есть, — чинуша не отрывается от желтой бумаги, выписывая какие-то цифры на ней. — Ничего, придет комиссия. Я им все опишу.
Бэлла вылазит из-за дивана и смотрит на меня. Я машу рукой, мол, прячься. Еще не хватало штрафа из-за адской белки.
Бэлла карабкается по дивану к чинуше. Я нервно вздрагиваю, когда она усаживается за его спиной. Конрад пока ее не замечает, продолжая заполнять штрафные бумаги.
— Все, вот это нужно оплатить, — он протягивает мне листы. — Коснитесь их.
Я протягиваю руку. На бумагах вспыхивает мое имя. Если до этого разговора я сильно сомневалась в принадлежности Конрада к чиновникам, то сейчас я уверена – он именно им и является!
— Все оплатите в королевский банк, — продолжает он. — В течение трех месяцев. Пока выписано на вас. Пока не оплатите — никакой деятельности в этом зале. Всего хорошего.
Бэлла фырчит. В ее лапах появляется уголек, который тут же летит в макушку Конрада. Он хочется обернуться.
— Хорошо, — я тут же поднимаюсь и протягиваю руку.
Бэлла спрыгивает на диван к папке, которую Конрад положил рядом с собой. Сейчас он уже встал с оставшимися штрафами. А вот моя белочка касается его папки и поджигает ее.
— У вас еще и штукатурка падает! — возмущается он, поднимая уголек. — Приведите все в порядок. И поверьте, что комиссия будет очень тщательно… Чем это пахнет?
Тут уже я не успеваю среагировать, как Бэлла прыгает на чиновника. Точнее, на его руки со штрафами. Желтая бумага горит.
— А-а! — кричит мужчина. — Адская белка!
Он пытается ее смахнуть, а после потушить бумаги. Пламя облизывает его пальцы.
Конрад орет от боли.
— Бэлла! Ко мне, — зову белочку.
Та перепрыгивает мне на шею. Штрафы тлеют.
А чинуша воет, прижимая к себе обожженную конечность.
— Больно, ай!
Мне на миг становится его жалко, хотя это закономерный и справедливый итог взяточничества. Какое-то чувство тянет меня к нему. Помочь, ослабить боль.
Я бросаюсь к Конраду.
— А ну, успокойтесь! — рявкаю.
Он затихает, лишь поскуливая. Его пальцы покрылись волдырями. Некоторые уже лопнули. Мои пальцы зависают над ними, а в голове осталась единственная мысль:
“Холод. Ему нужен холод. Куда ты, Галя, пальцами тычешь?”
С моей ладони струится свет и втекает в руку Конрада. Я ничего не чувствую. Совсем. Это будто делаю не я. Я ожидала хоть какое-то покалывание или что там должно происходить в таком случае? Нет. Сила, похожая на Эциковскую, втекает в Конрада. Его кожа затягивается, розовеет до нормального состояния.