— Да, — киваю я.
— Правильно, — кивает Кеафинис. — Продолжайте свое дело. Думаю, у вас все получится. И…
Он поднимается и отводит взгляд. Тревожная складка появляется на его лбу.
— И не забудьте показать ему бумаги до того, как они окажутся в банке.
— В них что-то есть? — спрашиваю я.
Король тяжело вздыхает.
— Прошу вас, — цедит он слова. — Нет там ничего. Отнесите их завтра в банк. Сегодня праздник, и они не работают.
Хочется уточнить, что за праздник, но по его взгляду понимаю, что лучше не надо. Вообще не надо ни о чем спрашивать.
— Приятного празднества! — желаю ему, мягко улыбаясь.
— Всего хорошего.
Я провожаю его. Мы только подходим к двери, как я случайно касаюсь его. Моя рука озаряется светом.
Король видит его. На миг его глаза вспыхивают, и он отшатывается от меня.
— Ой, бывает, — я машу рукой.
— Да, бывает, — он вылетает из кабинета.
Ох, шустрый какой.
Любопытство съедает меня. Пока я жду Эцика дома, я наматываю круги вокруг этого подписанного налога. Я даже на свету осматриваю его — ничего. Обычный документ. Уже даже вслух Ноту зачитываю. Тот строит печальное лицо, явно не понимая, о чем там речь.
Я даже осматриваю на предмет всяких точек или черточек возле букв. Но там ничего такого нет. Точнее, есть, но в таком разбросе, что мне кажется, они поставлены случайно. Из меня дешифровщик так себе.
А может, есть разница между налогом моим и Эцика?
Дверь в дом открывается. На пороге наконец-то появляется сам булочник. Я выхожу его встречать.
— Поздно ты, — смотрю на осунувшегося мужчину.
Эцик поворачивает ко мне голову. Мягкая улыбка появляется на его лице.
— Да так, были дела.
— Уже вторую неделю, — я скрещиваю руки на груди. — И ты редко в булочной появляешься.
Эцик разувается и подходит ко мне. Целует в щеку.
Я вдыхаю ментолово-лимонный запах. Он несет покой и умиротворение. Взгляд устремляется на его руки. Рукава рубашки запачканы. То ли землей, то ли кровью.
— Эцик, а это что? — киваю на рубашку.
— А, это... Да ерунда, все нормально, — отзывается он. — А что на ужин?
— Эцик, скажи, что это варенье, — хочу схватить его за рукав.
Но рука застывает в воздухе. Мне становится не по себе. Обычно он возвращался домой и сразу шел переодеваться. Я не обращала внимание на то, в каком виде он пришел. Где он бродит?
— Нет, это кровь, — мужчина стягивает с себя куртку.
Заходит на кухню и направляется к умывальнику. Вода здесь подается по водопроводу. Немного примитивному, по сравнению с нашим, но действенному.
Я нервно сглатываю. Не нравится мне его молчание.